Вот сука этот призрак неприкаянный.
Мой призрачный и пьяный серафим.
Опять припёрся, как пробило заполночь.
Обычной бесприютностью гоним.
Он снова грустно на меня посматривал.
Как я, со вкусом, выпил, закусил.
Так словно точку выстрела выцеливал.
И вдруг он ни с чего заголосил.
Я ажник рюмкой чуть не поперхнулся тут.
Что за дела? Зачем такой шансон.
А он мне: Вот сидите себе пьёте тут.
А я бесплотен словно бабкин сон.
Ну и естественно, чтоб малый успокоился,
Пришлось налить(опять продукт на пол)
А он промыв гортань как сыч нахохлился
И про любовь со мною прения завёл.
Вот грит, сидишь, никем не оцелованный.
И нет жены, и нет у тя детей.
Так словно жёлудь от ствола оторванный.
И ни корней, и ни тебе плетей.
И дескать не любил и не влюблялся я,
И якобы не нужен никому,
И мол коль он бы мною оказался бы,
То вмиг развеял эту водочную тьму.
Он так мне нёс пуржищу несусветную,
А сам за первой ужо пятую плеснул.
И даже мне не толи показалось что.
Он как то огурцом моим хрустнУл.
Ну в общем я то тоже был не трезвенник.
Себе налил без малого стакан.
Влупил его и подмягчив капусткою.
Устроил твари дымчатой канкан.
Его грузил я от души и истово.
Об искренней и пламенной любви.
О ревности и подлости феминовской,
О том, что так недолго до крови.
Что всех послал. Что надоело маяться.
Жена у тёщи, дети спят давно.
И что ему пора ужо покаяться
За мне на голову пролитое г..но.
Он как то приуныл и попрозрачневши
Забормотал о низменных страстях,
Потом про месть, про кровь и окончательно
С рассветом растворился и зачах.
Теперь сижу. Разлита водка по столу.
Кусок лежит на стуле огурца.
А я болея головою от недосыпа.
Всё думаю какой я молодца.