Серебряной лентою издалека
Течёт величавая Кама-река.
Течёт не спеша, через бездну веков,
И поит, и кормит моих земляков.
Несёт на себе пароходы, плоты,
Минует селенья, причалы, мосты,
И где-то встречается с Волгой-рекой,
В объятьях её обретая покой.
Величье реки не опишешь в словах,
В обыденной прозе и даже — стихах,
С ней нужно в единую слиться волну,
Как рыба, измерить её глубину,
Как ива, склониться к её берегам
И радость. и беды делить пополам.
Но мы ненадолго приходим сюда,
От суетной жизни сбежав иногда:
Расслабиться телом и водки попить,
С резиновой лодки леща половить,
В охотку горячей ухи похлебать,
На воздухе свежем в палатке поспать,
А утром пройтись босиком по росе
И встретить восход в первозданной красе,
В жару — искупаться в прохладной реке,
Потом полежать на горячем песке,
Согреться, обсохнуть, собраться домой
И выбраться снова сюда в выходной.
Люблю я раздолье прикамских лугов,
Дурманящий запах стоящих стогов,
Ночного костра первобытную власть,
Утиной охоты азартную страсть,
Зеркальную гладь камышовых озёр,
Холмистой равнины широкий простор,
Где зреют хлеба и пасутся стада,
Где в чистых ручьях ключевая вода,
Где склоны оврагов от ягод красны,
Грибов изобилье в посадках сосны,
Где прежде водились и птица, и зверь,
Но время несёт безвозвратность потерь.
Наверное, помнят ещё старики,
Как пенились стерлядью воды реки,
И ловля всегда приносила успех,
И рыбы в то время хватало на всех.
Но видели те, кто дожил до седин:
Реку перекрыли бетоном плотин,
И всё изменилось. Стал климат не тот,
Луга оказались под толщами вод
Разлившихся вширь рукотворных морей;
Скудеет природа от пресса людей.
Куда по округе ни кинешь свой взгляд,
Везде нефтяные качалки стоят
И кровь из земли, как вампиры, сосут;
И гуси сменили привычный маршрут
Своих перелётов на север и юг,
Повыбили лося, и тетерев вдруг
Куда-то исчез из насиженных мест,
И крики ворон раздаются окрест.
На взгорке, вдали от большого села,
Я помню, деревня когда-то была.
Дома в ней давно продавались на слом,
Жилым оставался единственный дом.
Давал он приют нашей шумной толпе
Во время охоты по зимней тропе.
Но дома уж нет, и деревню снесли,
Усадьбы её лебедой заросли,
И память о тех, кто когда-то здесь жил,
Лишь кладбище старых, забытых могил.
А Кама течёт и течёт не спеша,
Быть может, в ней бьётся земная душа,
И боль, и страданья, присущие нам,
Излечит её животворный бальзам.
1994