Когда-то в горах жил Алмаз. Гладкий, кристально прозрачный, он был похож на большую-большую каплю росы.
Иногда он становился похож на маленький небосвод – в нем отражались облака, голубизна неба, а по ночам – Луна и звезды.
Каждое утро, когда восходило Солнце, он вбирал в себя его лучи и сам становился розовым. На закате Алмаз был похож на крошечное озеро с золотистой водой.
Редкие птички, залетавшие в горы, разглядывали Алмаз, прыгали вокруг него, попискивая, и даже пытались напиться из него воды. Стучали клювиками и удивлялись:
- Ведь лето же! А эта льдинка не тает.
И улетали, чтобы рассказать своим собратьям о таком чуде.
Вокруг Алмаза иногда вырастали редкие горные травинки и маленькие цветочки. Цветы и травинки смотрелись в Алмаз, как в зеркало, и кивали друг другу:
- Какие мы красивые! Какая добрая росинка-льдинка, что разрешает нам прихорашиваться перед собой!
Алмаз очень радовался этому.
Но однажды Алмаз нашли.
Он не понимал, зачем ему делают так больно. Зачем его обтачивают со всех сторон. Зачем все это? Он ведь никому не сделал ничего плохого!
Алмазная пыль летела в окно, куда заглянуло Солнце. Пыль поблескивала в его лучах, и казалось даже, что это брызги алмазной крови. Но вскоре Солнце скрылось за тучами. Видно, не могло оно вынести зрелище такого насилия.
За окном все стало пасмурным, хмурым. Начался дождь.
А Алмаз все продолжали шлифовать.
Он всеми силами старался не поддаваться – у него был твердый, алмазный характер.
Но и его силы иссякли.
Он заплакал. Его слезы были похожи на маленькие осколки той прежней жизни – свободной, счастливой, среди травинок и цветов, и где каждый день восходящее Солнце будило Алмаз своими лучами. Жизни, которая ускользала теперь от него.
Слезы собрали. Они разошлись по всему свету, чтобы рассказать грустную историю Алмаза.
Одна слеза украсила собой кольцо, которое лежит сейчас передо мной. От него и удалось мне узнать эту историю.
А сам Алмаз теперь лежал на черном бархате, под стеклянным колпаком в музее. Его освещало множество лампочек, но не было Солнца. И никогда вокруг него не вырастет травка – только черный бархат окружал его и отражался в нем. Наверное, Алмаз казался самому себе совсем черным. От бархата? Или от тоски?
Все восхищались искусной огранкой, но иной раз забывали о самом Алмазе.
Алмазе ли?
Однажды Алмаз понял, что он больше не Алмаз. Он теперь Бриллиант. Трудно было привыкнуть к новому имени.
Но еще труднее ему стало, когда он понял: алмаз может стать бриллиантом, но бриллиант алмазом не станет уже никогда.
Никогда.
Днем Бриллиант сверкал всеми своими гранями, как заплаканными глазами. И ждал, когда же наступит ночь.
Ночью Бриллиант засыпал, и ему снились ясные дни в горах, птички, принимавшие его за озерцо с водой, росинки, которым казалось, что и они - маленькие алмазинки, и травинки, глядевшие в Алмаз, как в зеркало.
Но утром в музее включали свет, и Бриллиант просыпался. И снова он сверкал. Но сверкал он как-то грустно. Другие бриллианты переливались всеми цветами радуги. А наш Бриллиант вбирал в себя только грустные, холодные цвета – синий, лиловый, голубой.
И прозвали его за это Грустным Бриллиантом.