Боже, храни его, давшего Путь,
Боже, спаси подпалившего чувства
И навсегда заложившего суть
В то, что казалось пронзительно пусто.
В те виражи заповедных путей,
Где танцевало над вечностью пламя,
Где ищет каждый из взрослых детей
Зёрнышко истины между мирами.
Каждый взлетевший, забив на места
В мире, где только и ценят за место.
Миф нерожденный с пустого листа.
Квочка, упавшая в небо с насеста.
Тлению вечности – блестки времен.
Скалам покоя – ветра изменений.
Боже, прости закрутивших Закон
В танцах идей на порогах прозрений.
Терпкие солнца летели из глаз
И разметали столпы звездной пыли.
Боже, прости возлюбившего нас
И нам открывшего то, кем мы были.
Пьяный от наших стоградусных слёз,
Трезвый от формул (водою на темя)
Звучно молчал, помня каждый вопрос,
И запивал ветром пёстрое время.
Ветви сосны разрубали сердца
В сотни сердец, но таких же летучих.
Через века не забыл ни лица
Тех, кто для так называемых лучших
Плоть свою резали на корабли,
Плыть на которых не им предрешалось.
Войны изгрызли твердыню земли
Из-за событий масштабами с шалость.
Снежные искры на крыльях из пепла летают над мятой душой.
Помнишь ли, Боже, тех, кто шёл по точке и пал по спирали с тобой?
Кто-то крушил под предлогом забот
Тех, кого ближе не будет вовеки.
Боже, прости, он единственный – тот,
Кто мне не лгал, разделяя мой ветер.
Что у нас есть? Лишь обрывки дорог
В бледной дали… Так почто ж вы клеймите?
Отдал он свет лучезарного «Бог»
За ядовито-родное «Учитель».
Жарились в собственных песен сакэ.
Рушили клеть ради клети просторней.
Правду сжимали в дрожащей руке.
Сыпались в пропасть, где кто-то зрил корни.
Боже великий! Хватило бы щёк
Всем подставлять, кто ударить желает.
Боже, зачем глуше всех одинок,
Кто всех больнее любовью пылает.
Душу усталую красить-рядить,
Разум постылый одалживать стенам
И, как друзья вымирают, следить
В эхе пустот в унисон переменам.
Вновь в задолбавшее небо летать,
Вновь вопрошать, куда истины делись.
Боже, тебе ли за ересь карать,
Зная, что правда – лишь высшая ересь?
Он был – не руки, мы были – не воск.
Он указал лишь на тайную дверцу.
Боже, помилуй взорвавшего мозг.
Боже, прости его, съевшего сердце.
Жизнь мою – хоть вразвес! Что до того,
Что плесневелые кармы пророчат?
Знай только: нет среди нас никого,
Жертвуя кем, он быть дальше захочет.