«Мой начинающий альфонс»
1.
Твердят кругом – арбайтен и арбайтен,
но что я рыжий, черный, гастарбайтер
кровей молдавских, или белорус,
хохол, узбек, китаец может немец?
Да нет же я, работы не боюсь,
но нахрена, коль труд мой не оценят.
Тогда уж лучше на печи лежать,
Чем на чужого дяденьку работать,
карман его деньгами набивать,
а самому грызть ногти, кусать локоть.
Пусть лучше сдохну с голоду, сопьюсь,
а может воровать пойти податься?
Нет, все же лучше я наверно утоплюсь,
чем еще ниже, еще ниже опускаться.
Хотя постойте в гроб мне еще рано,
всегда есть выход, коль попал в беду,
обогащений способов немало.
Вот, например – альфонсом быть могу.
А что, и в самом деле это выход,
да и работка эта по душе,
не на заводе у станка вдыхая выхлоп,
а в теплой хате, на чужой жене,
Лежишь и в ус себе не дуешь,
вино французское смакуешь,
следишь, чтоб чистым был прибор,
и фраз готовенький набор
Всегда имелся б под рукою,
чтоб в нужный час или момент,
разил не только красотою,
но смог и, сделать комплимент.
2.
И вот наш друг, товарищ этот,
наш начинающий альфонс
проснулся утром, взяв газету,
сморкнувшись, вышел на балкон
Вдохнуть морозную прохладу,
и прокричал на всю страну,
что мол сейчас бы енто бабу,
а эхом донеслось бу бу.
Потом умывшись сделав дело,
как подобает мужику,
он гладит брюки неумело,
и ставит чайник на плиту.
Надев рубашку от версаче,
на шею галстук повязав…
(Теперь он выглядит иначе)
пиджак накинув, брюки взяв,
Глядится в зеркало кривое,
и улыбаясь ртом гнилым,
глаза прищурив поневоле,
на двадцать лет став молодым.
3.
И вот с плиты снимая чайник,
намазав маслом бутерброд,
он ждет разинув свой хлебальник,
пока заварка подойдет.
Съел бутерброд запив чифиром,
штаны до пупа натянув,
альфонс выходит с гордым видом
квартиру на замок замкнув.
Спустился вниз, нашарив мелочь
зашел в аптеку, шкалик взял
и не взирав на плесневелость,
на душу принял триста грамм.
Другими двести освежился,
еще на год моложе стал,
и в образ Казановы вжился,
на встречу с бабой зашагал.
Теперь пред ним любые двери
готовы распахнуть порог,
и каждые супермодели
души нечают в нем, но ног
Пока увы не раздвигают.
Ну что ж, и это впереди,
высот не сразу достигают,
а уж, на поприще любви
Вообще добиться хоть чего-то
не так-то просто господа,
как съездить в Токио, в Киото,
или другие города.
Но наш альфонс, герой-любовник
закалки старой ветеран,
не встал на скользкий подоконник
и честь не уронил в стакан
пытаясь сброситься с обрыва,
в морскую воду, чтоб на дне,
им голод утолила рыба,
а труп же выплыл по весне,
когда снега и лед растают,
и рыбаки ментам сдадут,
сказав, что этого мол знают,
жил, казановил где-то тут.
Но не такой наш трумффальдиммо,
чтоб лезть в петлю и умирать,
когда любая жозефина
за секс готова денег дать,
И вот амурных дел блюститель,
и женских юбок обольститель
на остановке ждет трамвая …
(цель намбер уан) кондуктор, зая,
Что глазки строила давно,
и на альфонса зуб имела,
за что и собственно хотела
с ним рассчитаться по долгам,
Завлечь в постель, подлить дурман
тем самым дав понять ему,
что он одной ей только предан,
налево путь ему не ведом
и любит лишь ее одну.
4.
Трамвай по рельсам дребезжа уныло,
у остановки тормозит издавши гул,
а у героя сердце защемило,
когда, зайдя в вагон и сев на стул,
Он, вдруг увидел, что в дверях трамвая
стоит кондуктор та, к кому взывал,
из-за которой жил недосыпая,
и на работу как-то опоздал.
Она подходит робкая такая
в руках билетики неловко теребит,
и глаз зеленых на него не поднимая,
тихонько так и нежно говорит,
Что за проезд мол плиз ми заплатите,
а то не дай Господь контроль зайдет,
тогда со штрафом сударь полетите,
как ТУ-139 самолет.
Ну что вы, что вы он ей отвечает,
не приведи Господь, какой контроль?
А сам прибор застенчиво сжимает
превозмогая сладостную боль.
Его движенья не остались без вниманья,
и на коленки сев ему она,
на ушко шепчет про свои желанья,
что в этот вечер мол, будет одна,
Сидеть, скучать, луною любоваться,
а так хотелось с кем ни будь вдвоем,
в постели чистой бы покувыркаться,
декабрьским холодным вечерком.
5.
Но вот машинист жмет педаль тормозов
и о конечной динамик вещает,
на что наш герой восклицает – готов,
на улицу быстро смущась выбегает.
Ну вот наконец-то попалась одна,
кого-то хоть смог затащить в свои сети,
довольный победой своею сполна,
шагает по улице ловелас-йети.
И в список любовниц ее занося,
сам новую жертву уже заприметил,
и по ледяному бульвару скользя,
случайно знакомую старую встретил.
Та, тоже когда-то была влюблена,
в него со скамьи еще может быть школьной,
хоть в классе дурнушкой и шваброй слыла,
а все же прельстился он школьною формой,
Когда в туалете передник задрав
и голову сунув под юбку игриво,
и нежно за попу костлявую взяв…
она не забыла, что с ней тогда было,
Как терлась об нос безволосою щелкой,
и громко стонала, не зная о том,
как друг, за спиною шурша кинопленкой
снимал про них фильму “ламбада вдвоем”.
Впоследствии нескольких лет прояснилось,
и стало понятно, что был то за шум,
и что за спиною шуршало, крутилось,
и что так терзало ее бедный ум.
Теперь о былом вспоминая подруга,
краснеет смущенно и, пряча глаза,
глядит из под век, на альфонса влюблено,
но стыд и позор, не забыла она.
И план ее мести был страшно коварен,
Конечно, досталось ей в детстве сполна,
но наш то товарищ в крутую был сварен,
и как бы подруга была не хитра,
Он сто к одному обломает ей планы,
и крылья подрежет, завалит в кровать,
ведь не было суки еще и шалавы,
кто смог от него, от альфонса сбежать.
6.
Так вот по прошествии десятилетий,
их снова судьба на дороге свела.
Герой приобняв нашу даму за плечи,
ей шепчет на ушко – привет, как дела.
На что отвечает она с придыханьем,
что мол, этой встречи годами ждала,
и что не забыла о первом свиданье,
и то, как их двигались в детстве тела.
Теперь ей хотелось начать все сначала,
и даже готова была заплатить,
за номер в отеле и все что там надо,
лишь он согласился бы с ней разделить…
Все трудности жизни, невзгоды, заботы,
и с нею какое-то время побыть,
хотя бы до пятницы, или субботы,
чтоб об одиночестве как-то забыть.
И снова качаться на волнах разврата,
и плыть по волнам их ней детской любви,
но вот проходящих три мимо солдата,
альфонса под руки подняв, увели.
Мечты словно дым растворились в пространстве,
с ней вновь злую шутку сыграла судьба,
подругу заклинило в шоковом трансе,
но вспомним о друге теперь господа,
Что с ним приключилось за эти минуты,
причем здесь солдаты, и что за дела?
В какие еще, передряги и путы
попал наш альфонс, наш герой секс труда.
7.
Солдаты, за угол заводят героя,
ушанку на лоб на глаза натянув,
альфонс лишь руками разводит от горя,
и молиться слезно глубоко вздохнув.
Но вот проходящие мимо артисты,
решили помочь человеку в беде,
и хоть они не были столь мускулисты,
но все же уверенны были в себе,
Могли дать отпор инженерам-солдатам,
хоть численный был и на то перевес,
но скрипка с гитарой сыграют лопатам
симфонию Баха под сводом небес.
Представился к стенке альфонс, а солдаты,
его окружив, достают Беломор.
И распотрошив папиросу на лапы,
с травою смешав, получая раствор
Косой поплотней подлинней забивают,
вина из-за пазухи жбан достают,
но шапку-ушанку так и не снимают,
все часа как будто заветного ждут.
8.
Тем временем скрипач с гитарой,
уже продумав действий план,
готовясь с музыкальной драмой
вырвать из лапищ хулиган
Альфонса жизнь, спасти героя,
не получив притом звезды,
и ловеласа от разбоя
спасти, как и свои труды.
И вот, под флейту и гитару,
что были кстати, с глаз долой
снимают шапку, подняв тару
и папиросину с травой
Вручают нашему вояке,
крича мол, хепи бездей мен,
и присосавшись дружно к фляге,
дают понять, что ноу проблем.
Не ожидал альфонс такого
от сослуживцев и друзей,
что ж разыграли, слава Богу,
хоть обошлось без звездюлей.
И вот веселию предавшись,
шагают дружно в часть друзья,
при этом круто налакавшись,
поют – аляблева свинья.
9.
Вот, часть за каменным забором,
вот КПП и часовой
владенья обходя дозором,
идет к компании честной.
Окинув всех довольным взглядом,
в надежде мол перепадет,
он вопрошает густым басом
куда компания идет?
Но вот увидев юбиляра
осекся сразу, замолчал,
И вот довольная всем шара
вплывает будто карнавал,
По плацу снежному шагают
друг друга под руки держа,
в столовую зайдя вещают,
мол водки, хлеба, шашлыка
Поставь на стол товарищ повар,
и снами выпей коль уж так
и поддержи наш тайный сговор,
во всем поддерживать бардак.
10.
Пока друзья в столовой хлещут водку,
наш начинающий альфонс спешит в санчасть,
вспомнив о том, как друг давал наводку,
что мол, там медсестра не даст пропасть.
А медсестра то там была, такая крошка,
что каждый третий в части был больной,
а симулянтов старослужащих… картошка
ждала вместо поездочки домой.
И вот наш друг прибор рукой сжимая,
в санчасть ввалился с криком – помоги,
на что сестричка воздух ртом хватая,
руками машет и визжит – уйди.
Не ожидал такого друг приема,
даже опешив растерялся аж,
но, приглядевшись говорит – Алена,
ну что ты здравствуй… чувствуя кураж,
И вспоминая, как в былые годы
с ней зажигал по пьянке в кабаке,
и как потом, с ней пожинали всходы
разных позиций на песчаном дне.
Где ей пришлось воды хлебнуть немного,
что отношенья их подпортило слегка,
но до сих пор никак от дна морского,
в себя прийти не может медсестра.
Даже когда ей только снится море,
холодный пот струится по спине,
так что всегда должны быть наготове
то карвалол, то валерьянка на столе.
С тех самых пор Алена затаила
обиду на альфонса и теперь,
когда судьба ей случай подарила
с ним поквитаться, в ней закрался зверь.
И вот теперь ехидно улыбаясь
она глядит в его нахальные глаза,
и говорит злорадно ухмыляясь,
ну что мол, здравствуй, как твои дела?
Как жив, здоров, как дети поживают,
как на семейном фронте у тебя,
а у самой глаза блестят, сверкают…
альфонс руками только разводя,
Кивает мол, да все нормально вроде,
беды не чуя, что нависла над челом,
а сам как чучело застыл на огороде
в Джинс упираясь налитым концом
Пытаясь скрыть хоть как окрас смущенья,
в другое русло переводит разговор,
чтоб получить быстрее соглашенья,
на то чтоб с ней вступить в контакт и спор.
Ее под руки белы взяв уводит,
туда где койки, спальные места,
где свет неоновый глаза с ума не сводит,
где лишь царит покой и тишина.
Но вот в минуты страсти воспылавшей,
когда нагие в возрасте тела… сплелись.
Подобно лилии увядшей
бутон сомкнула медсестра.
И вот альфонс, взвыв волком серым
кусая ногти на руках,
уже не кажется нам смелым
во взгляде ужас, пэник, страх,
А на лице гримаса боли
застыла мол, что же теперь?
Глаза полны и слез и крови…
вот тихо отворилась дверь,
И входит фельдшер, удивляясь
и сатанея на глазах,
за сердце вдруг свое хватаясь…
не выдержал, ведь был в годах.
Алена в обморок упала,
разверзлась щель, герой спасен
и, замотавшись в покрывала,
с бельем под мышкой вышел вон.
11.
И вот минуя все преграды,
заборы там и блокпосты,
бежит герой через ограды
могил, на кладбище в кусты.
И отдышавшись после бега,
в себя немного приходя,
увидел вдруг жену соседа,
которого похороня
Не так давно, все отпевали,
вдове как есть и чем могли
тем люди добры помогали,
и наш альфонс точил ножи,
На чай заглядывал частенько
и долг супружеский не раз,
он исполнял, и хорошенько
ей доставалось промеж глаз.
На что она вторила любит,
и крепко любит гад такой,
сама поплачет и потужит
смахнув соленую рукой.
12.
И вот завидев ловеласа-чикатилу,
она в объятья его прыгает с лихвой
и, завалившись в свежую могилу,
они любови предаются под луной,
В то время как кладбищенских дел мастер,
свои владения обходит не спеша,
рукой терзая фендер-стратокастер
заслышав вдруг в могиле голоса.
Схватил лопату и перекрестившись,
решил подкрасться… воцарилась тишина.
Альфонс с соседкою успев поразвлекаться,
пока он бегал за лопатой во двора,
Теперь уже храпели в обе хари,
все перемазанные глиной и землей,
а из-под покрывала вылезали,
их руки ноги, что сплетались меж собой.
И вот завидев ужас сей в могиле,
сославшись мол на зверский вандализм,
зарыл живьем их сторож… мол в кончине
их ней виновен был канибаллизм.
На том закончились деяния героя,
хотел срубить по легкому бабла,
теперь вкушает радости покоя,
ведь говорят же, джаст арбайтен навсегда.
А это так, как хобби увлеченье,
альфонсом быть не к харе мужику,
у мужика одно предназначенье,
арбайтен и любить ее одну.