Она сказала походу, что ей семьдесят.
Хмм.. Я бы не дала.
Из под мехового, в мелкое леопардовое пятно берета вольной италийской формы - в массе блонд-локоны, глаза хотя и не ярко-голубые, но живые, не запавшие - прикрыты странными прямоугольными очками с фиолетовым верхним затемнением, бросается в глаза ярко-окрашенный помадой крупный и тоже прямоугольный при разговоре рот. У нее странный мягкий акцент - округлый, но никак не британский. А.. - она наполовину полька - вот откуда такая мимика и звучание.
Сразу спустила с узких плеч шубку, завела пространную беседу - я даже не помню - о чем сначала - но что-то располагающее меня к молчаливому слушанию с привычной полуулыбкой и смирением психотерапевта по призванию.
Выставила вперед изящную, совсем не семидесятилетнюю, ножку в черном облачении плотного капрона, выложила передо мной сумочку с очевидным бутиковым происхождением и, рассматривая мои "чудеса на все случаи жизни", все повторяла: "Да, я куплю, всем куплю, для всех, на свои.."
Мучительно - с очевидным внутренним разладом - перескакивая с одного столетия на другое, рассказывала эпизоды своей жизни, пытаясь увязать ту, которой была на самом деле, с той, которой ей полагалось быть в эти злосчастные семьдесят.
"Я привезла эти гранаты из Венеции, они старинные, хотя и потертые, но такая игра!...Конечно, вы же еще молодая, у вас же нет пенсионного, а транспорт так стоит теперь!..Я куплю для всех..на свои..Пусть будет людям радостно!...У нас вечера, тематические, но все так демократично, многие приходят, читают стихи, потом танцы, даже молодые приходят..Недорого стоит - всего 70 рублей вход.." - опять это - семьдесят..
Они жили на Невском - в том дворе, где Костел. Папа был профессор, "даже академик, он столько сделал для власти, а когда уволился, они выжили нас с той квартиры, представляете?" Я представляла - институтсткая подруга жила неподалеку - в том дворе, где армянская церковь. "А моя сестра, как уехала в Варшаву учиться в консерваторию, так и не вернулась, она меня так осуждала"... Осуждала? За что?
"Ах, она меня всегда осуждала, всю жизнь.. Я знаю за что - за ту куклу.." Куклу?
"Я же послевоенная, ничего же не было тогда, ничего совсем, какие уж игрушки..А папа привез нам с сестрой игрушки - трофейные..раскошные. Мне набор посуды фарфоровый, а сестре куклу..Красоты необыкновенной, но тоже фарфоровую, глаза - берлинская лазурь!носик, губки, реснички.. И вот папа достает эту куклу, сестра берет ее, а я тяну ее, эту куклу, за кружевной подол и кукла падает и разбивается..Все ее фарфоровое лицо вдребезги!...И сколько мы потом пережили, а сестра мне эту куклу так и не простила..я знаю..Я ей и дачу отдала, и перстень бабушкин с большим бриллиантом, но она не простила..я знаю.."