Праздник ползёт в позвоночнике города.
Герольды трубят заржавелый этюд.
Дуют полынь дымоходы сквозь бороды,
Топорща в надежде замазать салют.
Выводки кольчатых дряблых детей
Сияют громоздким ползущим созвездием.
Калейдоскоп небосвода теней
Забил до отказа всю площадь железную.
Близко мне светит фонарный столбняк.
Спеша опуститься по социо-лестнице,
Я похожу на несвежий синяк,
Раздутый мечтою под глазом повеситься.
Солнце печётся о наших затылках,
Печёт в котелок на моей голове.
Варится чучело мыслей-опилок,
Лежавшее в шляпе двенадцатый век.
Краски желудочной желчи, финифть
Буреющей кожи и сочной парши,
Вас ищет когорта искательниц-нимф –
Наполнить давлёными вшами кувшины.
Льётся кишечных кадил фимиам.
Вращаются автомобильные дыбы.
Пал на колонны безоблачный храм.
Плывут на восток херувимы.
Как рыбы.
Ленно гребёт карусель плавников –
Ощипаны крылья заплечных дел мастером.
Сыпется синее сверху, со слов
Пляшущих за горизонтами пастырей
Рыб.
Ах, садовод скотобойни рассвета,
Полей богохульную плоть,
Ласками смой её с нас и заветы
Направься на небо полоть.