Крошился багряных волн винегрет
Под хищным серпом луны,
Натягивал, сонно кряхтя, рассвет
Малиновые штаны.
Сидели вдвоём они на скале,
Где тяжко ревел прибой.
Горели, как угли, глаза во мгле,
И было у них с собой.
Насытившись морем, луна ушла.
Тут старший допил и встал.
Он мастером был, не считал бабла,
И звали его Дедал.
Небесным мигрантам он лил бетон
Посадочных пирамид,
Коллайдеры по три гнал за лимон
Правителям Атлантид.
Ещё антикризисный лабиринт –
И всё за нехилый прайс,
А ежели где не удался финт,
Так в том виноват Чубайс.
– Да будет сей новый великий труд
Достоин моих седин!
Лишь в двух измереньях пока я крут,
Освоим ли третье, сын?
– Но, папа, здесь воск и вороний пух,
Какой-то не стильный вид…
Дедал отмахнулся. – Зато наш дух,
Молчал бы, космополит.
Пускай свой уран палят НЛО,
И нефть качает урод –
Лишь тот, кто себе подчинил крыло,
Реально шагнул вперёд!
Давай, надевай и скорее ввысь,
Довольно базарить тут…
Но только пониже, сынок, держись,
А то, не дай бог, собьют.
Парение… вспышка, и светлый нимб
Растаял во тьме веков –
Глобально-космический трест "Олимп"
Не жалует чужаков.
Дедал всё живёт, как и встарь, поэт,
Но в двух измереньях всё ж.
На третье ни сил, ни желанья нет –
От неба бросает в дрожь.
Сидит на скале он совсем один
И зрит, что ни день, кошмар:
Над морем, где плещется керосин,
Стартует корабль "Икар".