...А было: сокол ввысь летел,
срывались грозы, гнулись ветви...
И был я юным — и хотел
любви, и подвига, и ветра.
Зарницы бились о края
моей земли. Метались тени
И — вон рвалась душа моя,
изнемогая от хотений.
О, как хотелось мне тогда,
чтоб на Земле — побольше лета!
И чтоб у каждого — звезда,
и сердце каждого — согрето.
Как счастлив был бы я сгореть
за правду, за народ, за нежность...
И — ничего не надо впредь,
лишь эту щедрую безбрежность!
«Безумство храбрых!» — и летел
души моей отважный сокол...
То было время грез — не дел.
Надежд и помыслов высоких.
И дух захватывала даль
(о, как безудержно он реял!).
И все казалось: никогда,
я — никогда не постарею!
А годы шли... Я стал скупей.
Я стал расчетливей и суше.
Комфорт, а не простор степей,
пленять — за телом — стал и душу.
Но сокол в ней еще живет,
томясь в, бетонной клетке быта,—
и цель той жизни не забыта,
и сердце верит: час придет!