Кривулин здесь лежит; в такой-же март
с погодой : то понос, то почесуха,
когда Санкт-Петербургская зима
как выжившая из ума старуха
металась меж всклокоченных ветвей
опорожнив аллеи от ненужных
сегодня зрителей , и в дальнем, но родстве
сырое небо уличало лужи;
машины выдыхая перегар
дымили пробираясь между зданий,
где наскоро замёрзшая река
себя влачила словно назиданье;
в такой-же точно март, как и теперь -
так времена вступают в перекличку,
тогда вот так-же распадалась твердь,
и был пейзаж тосклив и обезличен;
в такой-же март, такой-же как всегда,
когда капризы северной погоды
так лапидарно выбрали цвета
разбитых тротуаров, небосвода,
трамвая, церкви - чёрный и седой,
чуток - желток набрякшей штукатурки,
и город под бетонною плитой
застыл плевком на втоптанном окурке;
в такой же март без сутности, без
излишних слов, зато и без оглядки,
лишь медленно утрачивая вес
душа его сыграла с телом в прятки.
А тело сразу потеряло смысл
существованья - трепет и движенье,
так, будто обогнуло некий мыс
и стало там ноуменальной тенью.
Вот пенье завершилось, голос сник,
осталось Слово на листе бумаге.
И что теперь, скажи, поделать с ним?
Осталось только Слово : буквы, знаки.
Остался март, его промокший лёд
лежащий на дороге, на дорожках,
да росчерк веток на небе углём,
где дождь его размазал ненарочно.