Лицо превращается в историю обо мне,
Пора брить затылок, время топить в вине
То, что не утонуло в собственных ”нельзя”.
Время играть чёрными и менять ферзя
На русскую шашку. За окнами листопад,
В душе чёрт знает что; помнишь, как сто лет назад
Мир был прост, как яйцо, сейчас в нём лежит игла.
И ждёт своей участи. Если бы старость могла,
Она доживала бы годиков до сорока.
Лицо все ещё говорит обо мне там, где молчит строка.
И ты по слогам читаешь эту белиберду.
Свет мой, зеркальце, можно я к тебе утром не подойду?
***
Это мой выдох, это твой вдох.
это между нами прошёл ток, или это Бог
запустил искру туда, где Брайль пожизненный господин.
Дожив до седин
Ты, как и все, один, но в предчувствии того, чего нет.
И ты говоришь: “откройте окно или включите свет”.
И впотьмах натыкаешься на чьё-то “ой”!
Вот так с тобой
И происходит кровь, морковь, любовь,
Бьющая, как известно в глаз, а не в бровь,
И что тебе теперь остаётся делать – слепцу,
Кроме как читать по лицу?
***
Коробка города пуста,
как погремушка. Погремушка
Лежит за пазухой Христа,
гремя костями, потому что
Уже недолго до поста,
И ночь темна и жизнь чиста.
Настолько, что почти до дыр
затёрта, где не ткни – прореха
И этот штопаный мундир
ты надеваешь ради смеха,
И говоришь: “Что делал слон,
Когда пришёл на поле он”?