БОРИС БЕЙНФЕСТ
У ПРИРОДЫ НЕТ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ
«Дядя Боря, почему Вы все время пишете о погоде?» – спросила меня как–то юная племянница. И я ответил ей словами Мишеля Монтеня: «Если Вы видели зиму, весну, лето и осень, значит, вы видели всё. Ничего нового вы уже не увидите».
ВРЕМЕНА ГОДА
1.
День морозно–синий.
Снег, как белый лист.
На деревьях иней.
Воздух наг и чист.
Строги очертанья
Хрупких облаков.
Миг очарованья!
Музыка без слов!
Есть своя бездонность
В тишине такой.
Умиротворенность.
Сладостный покой.
2.
Тихо смерклось. Небо цвета пепла.
Незаметно заморозь окрепла.
Месяц в бледно–сером ореоле
Высветил заснеженное поле.
Ветви на деревьях, словно руки,
Что простерты к небу в тихой муке.
Вдоль дороги сумрачные тени
Тех ветвей печатают сплетенье.
Понемногу, чувствуя свой срок,
Набирает силу ветерок.
И к теплу жилища все сильней
Манит многоточие огней...
3.
Туманной предвесеннею порою,
Когда сырая мгла клубится над землею,
И солнце где–то прячется за мглою,
Живу я ожиданием весны.
И остро предвкушаю наслажденье
Вдохнуть земли нагретой испаренье,
Прочувствовать то самое мгновенье,
Когда начнется жизни пробужденье
И первых соков робкое движенье.
И стены мне привычные – тесны.
4.
Там, где мир затенён,
Ветер свеж и студён,
А на солнце теплеет щека.
Так бывает одной
Только ранней весной,
Когда снег набухает слегка.
В ожиданье тепла
Так зима немила,
Так постыла безмолвьем тупым,
Что, поймав из–за туч
Зазевавшийся луч,
Наполняешься счастьем скупым.
5.
Как женщина, беременная Жизнью,
Стоит недвижно и безмолвно лес прозрачный
Той раннею весеннею порою,
Когда земля свой первый вздох свершила
Под ласкою прильнувшего к ней солнца
Стоит в молчании интимном и глубоком,
С томительной и смутною надеждой
Той сладостной минуты ожидая,
Когда, налившись соками земными,
Все вместе, разом, пробудятся почки
И с тихим звоном лопаться начнут...
6.
Весны стремительный набег
До времени случился.
Просел, прогнулся талый снег,
Подался, прохудился.
Лежит неловко на боку
И медленно исходит...
И не увидит, как в соку
Земля заколобродит,
И не услышит первый гром
Над гнездами в осинах,
Хоть и цепляется нутром
За жизнь в глухих низинах.
7.
Земля линяет, как змея,
Земля меняет шкуру,
С земли сползает чешуя,
Чтоб обнажить натуру.
В проталах свежая вода,
И с ней в соседстве пошлом
Плывут, кряхтя, обломки льда
И слезы льют о прошлом...
8.
Солнце жарит, презрев календарь,
В шалом воздухе сыростью пахнет,
И с тоской вспоминая январь,
Черный снег удручающе чахнет.
Тянет из лесу горькой смолой,
Талой хвоей и вешней сосною...
Так и хочется – шапку долой! –
Перед этой шальною весною.
9.
Ледяной глазурью
Снег уже облит.
Голубой лазурью
Небо веселит.
Воздух свеж и вкусен,
Пьется, как вино.
И цепочки бусин
Звякают в окно.
10.
Слушай мой весенний стих!
Дождь прошел и ветер стих.
С крыш вода уже стекла,
Лужи – словно из стекла.
Капли падают с ветлы,
Так прозрачны и светлы.
Небо стало голубей,
В нем простор для голубей.
Только старая сосна
Зябко ежится со сна.
11.
В природе есть минута откровенья,
Когда едва заметный, невесомый пух
Зеленой паутинкою дрожит от дуновенья
И первозданностью своей захватывает дух.
Умытое дождями небо – словно море,
В нагретых улицах шумит людской прибой,
И юная весна в извечном шумном споре
Победу празднует над изнанной зимой.
12.
В бесплотной дымке тает горизонт,
Сияя акварельной чистотою,
И листьев клейких ненадежный зонт
Деревья поднимают над собою.
И им, деревьям этим, нипочем,
Что сквозь зонта нехитрого прорехи
Вслед за нахальным солнечным лучом
Прольется ливень ветреным ручьем
И захлебнется в сладостной потехе.
13.
Люблю я майской зелени особенную нежность,
Ее неповторимый, чистый цвет,
Ее еще нетронутую свежесть,
Которой и сравненья даже нет.
И легкий штрих листвы, еще нечеткий,
И тонкость хрупкую дрожащих черенков.
Как молодость людская, срок ее короткий
И возвращенье вечное из глубины веков.
14.
Цветенья первого безумная кипень,
Шмелей и пчел торжественная радость,
И аромат исторгшая сирень,
И воздуха божественная сладость.
Еще не раскалился солнца шар,
Еще земля прохладой тихой дышит,
И только занимается пожар,
Которым лето вскорости запышет.
15.
Огрузнели тяжелыми листьями,
Как плодами, деревья в саду.
Ветер землю цветением выстелил.
Огнездились чирки на пруду.
По ночам еще свежесть забавится,
С крупный жемчуг ложится роса.
Скоро день полной мерой прибавится,
И звучней станут птиц голоса.
16.
Щедрость необузданная лета,
Ласковая, добрая теплынь,
Изобилье солнечного света
И небес лазоревая синь.
Зелень, в рост поднявшись, вольно дышит,
В травах мельтешенье суеты.
Птица в вышине узоры пишет,
И о чем–то шепчутся листы.
17.
Разнотравье, разноцветье.
Пышный выдался июнь!
Одуванчик просит ветер:
Ну–ка, милый, шибче дунь!
Лес, заросший до макушки,
Пруд, балдеющий в глуши,
И ритмичный зов кукушки
В одурманенной тиши.
18.
В зените лето. Ночь чуть дышит.
День с беспощадностью палит.
Листву берез едва колышет.
Лишь пруд снисходит и целит.
Сад полон запаха жасмина,
Уже беременна малина,
И клювы голеньких птенцов
Голодный исторгают зов.
19.
Запузырилось, зарябило,
На пляже вспенило песок,
Косыми струями забило,
Закрыло тучею лесок.
Река вскипела, будто чайник,
Запахло кошеной травой,
И даже старый дуб–молчальник
Заговорил, тряся главой.
Но дождь прошел, и снова парит
Неутоленная земля.
А по траве мальчишка шпарит,
Взметая брызги хрусталя.
20.
Запах свежей земли, не прожаренной солнцем,
Блики света средь пятен кустистых теней,
Тихий сумрак вверху, с редким неба оконцем,
А внизу – земляника цепочкой огней.
В три обхвата деревья стоят, будто стражи,
Недоступною кроной в зенит вознеслись.
Между сосен – березы, как юные пажи,
И грибов аппетитная, терпкая склизь.
21.
Стрекоза меня коснулась
Шелковым крылом.
Рыба в озере проснулась,
Ходит колесом.
Пьет корова у плотины
Шумно и легко.
Живописные куртины
Видно далеко.
На плечо мне припадает
Алчущий слепень.
Солнце греет и ласкает.
Славный летний день!
22.
Небо синее, а речка
Серебром глаза слепит.
Ни души, ни человечка:
Лес как будто сладко спит.
Стая бабочек–лимонниц
Облепила клевера.
Над землей от дальних звонниц
Благовест плывет с утра.
Паутинкой бестелесной
Драпирован темный куст.
А из выси поднебесной
Шлет рулады златоуст.
23.
Дождь в лесу – он поначалу
Застревает на листве,
Лишь потом, спустя, помалу
Протыкаясь и к траве.
С огрузневшей спрыгнет ветки,
Приземляясь на бока,
Как парашютист в разведке,
Капля, редкая пока.
Листья держат оборону,
Распластав живую цепь.
Но все чаще через крону
Дождь пронзает эту крепь.
Изловчась, находит бреши,
Чтоб припасть к сырой земле,
На которой лужи–плеши
Тихо нежатся в тепле.
Если ж ветер вдруг задует,
Разрывая листьев ряд,
Дождь тотчас слабинку чует,
И – бушует водопад.
И грибы ему навстречу
Лезут радостной гурьбой.
Ну, а я их запримечу
И вкушу супец грибной,
Ароматный и земной.
24.
Под загрубевшею стопой
Пружинят шишки.
К реке галдящею толпой
Летят мальчишки.
Вот взрыв веселья, гвалта, брызг
И клубы ила.
И накупавшись вдоволь, вдрызг,
Сникают мило.
Лежат, раскинув на песке
Худое тельце,
Как будто совершив в реке
Святое дельце.
25.
Давно не зрел я сокровенный час рассвета,
Когда украдкой, втайне, за бугром
Готовит солнце зрелище нам это:
Мир ослепить сияющим шаром.
Но загодя еще готовится природа:
Снимает тихо с ночи темную вуаль,
Раскрашивает дивно кромку небосвода
И просветляет взору сумрачную даль.
Вот птахи зачирикали негромко,
Потом всё громче, яростней, смелей.
Чем ярче разгорается та кромка,
Тем радостней поют и веселей.
И тут свершилось: вот он, лик рассвета!
Лик, прояснивший этой жизни суть.
И Фебом запряженная карета
В свой ежедневный трогается путь.
26.
Чуден август лучезарный
Без дождя и без жары,
Нам несущий в день базарный
Плодоносные дары!
Чуден август хлебосольный,
Урожайный, мукомольный,
Нивы скошенной вдовец,
Лета красного венец.
27.
Осень ветви долу клонит,
Смолк пернатый златоуст.
Плод созревший семя ронит,
Гриб хоронится под куст.
Ранним утром вдруг потянет
Непривычным холодком.
Лес прохладою не манит.
Пахнет яблоками дом.
28.
Чуть тронут желтизной, как сединой,
Лес предосенний, жизни еще полный.
И облака, колышась, надо мной
Плывут, как нескончаемые волны.
Прохладнее и шире вечера,
Но днем земля покоем зрелым дышит.
И августа чуть грустная пора
Уж осени призыв недальний слышит.
29.
Порыжели густо кроны,
Но покамест крепок лист.
Только начал стричь купоны
Ветер – шумный скандалист.
Пашня в дрёме пребывает
После праведных трудов.
И покорно остывает
Жестяная гладь прудов.
30.
Последнее тепло стреноженного лета,
Последний отблеск солнечного света,
Последние сухие вечера.
Но пробирается украдкой ночью стужа,
И покрывается холодной рябью лужа,
И на траве мороз лежит с утра.
31.
Вспыхнул жарким лисьим цветом
Верх дерев.
Осень властно спорит с летом,
Жнет посев.
Осыпает листьев ворох,
Гасит день,
И вселяет в душу шорох,
Сон и лень.
32.
Багряный, пегий, рыжий, бурый,
Червонный, ржавый, золотой,
Гнедой, оранжевый, каурый
Стоит осенний лес густой.
И в этом диком буйстве цвета
Есть грусти чуть заметный тон:
Уж отошло безумство лета,
Уж слышен зимний перезвон...
Так, невеселый и понурый,
И голова белым–бела,
Стоит старик. И смотрит, хмурый,
Как жизнь играючи прошла.
Что лесу? Он перезимует
И снова станет молодым.
А наше лето отбушует
И испарится, словно дым.
33.
Прозрачно–ясный, весь погожий,
С неярким солнцем набекрень,
Как дар неповторимый божий,
С картиной Левитана схожий,
Осенний благодатный день.
Подножье леса – в листьях палых:
Ткнешь веткой – не достанешь дна.
А наверху, средь крон усталых,
Два–три листочка запоздалых
И – словно пропасть – тишина.
34.
Ветер листья сметает с дороги,
Желтым дымом уносит труху.
Осень близко, совсем на пороге,
И зима вслед за ней на слуху.
Как же быстро промчалось ты, лето!
Словно жизнь средь несбывшихся грез.
...Золотого шитья эполеты
Украшают мундиры берез.
35.
Снова осенняя сказка, снова разделись березы.
Листьев предсмертная пляска, неба сиротские слезы.
Тонкою шалью одета, медленно стынет земля.
Грезится ей бабье лето и золотые поля...
36.
Срывает листьев бахрому
Осенний дуновей.
И вдоль дорог кладет кайму
Все толще и пышней.
И ощетинившись, стоят
Деревья и кусты.
И что–то жалкое таят,
Отчаянно пусты...
37.
Осиротело Подмосковье:
И в цвете скучный серый стиль,
И небо сморщенное, вдовье,
И старый лист пошел в утиль.
Роса внезапно побелела,
Земля заметно отвердела,
Меж обнажившихся дерев
Спит старый пруд, окоченев.
38.
В лохмотьях нищенских, в рубище и в отрепье
Стоят в юдоли горестной деревья в октябре.
Куда ты, прежнее, ушло великолепье
В парче и бархате, и в злате–серебре?
Сезон высокой моды снова завершился,
На подиуме мусор, рвань и лоскуты.
И Главный Кутюрье, что праздника лишился,
К сезону новому уже кроит листы.
39.
Опять дохнуло стужею,
Опять зима грядет.
Застыл ледок над лужею,
И над землей досужею
Прозрачен небосвод.
Как на волне, качается
Последний сирый лист.
И медленно спускается,
И странно так вихляется,
Будто танцует твист.
40.
Как ни грустно, снова хмарь
Поздней осенью приходит.
Что ж! В природе верховодит
Прямодушный календарь.
Так бывает каждый год:
Воздух стынет и густеет,
Лес стремительно пустеет
И темнеет плоскость вод.
41.
Над поблекшим листопадом
Лес простуженно гудит.
Возле леса, тут же, рядом
Ветер душу холодит.
Журавли, собравшись клином,
Отправляются на юг.
Тихим кликом журавлиным
Подытожен летний круг.
Косолапого берлога
Приютила до весны.
Легкой дымкой у порога
Медвежачьи вьются сны.
42.
Снег белизны непостижимой
(Он только–только родился!)
Искрится радостью незримой
И одаряет всех и вся.
И пусть вот–вот исчезновенье
Ждет неминуемо его –
В нем жизни вкус и вдохновенье,
В нем жизни пыл и торжество!
43.
Напудрила зима
Дороги и дома.
И в белых кружевах
Платки на деревах.
В снегу алмаза грань
Искрится спозарань.
И окон хрупкий щит
От холода трещит.
44.
Укутан белоснежным покрывалом
Лес зимний несказанной красоты.
Бесплотным овевает опахалом
Стерильный воздух кроны и кусты.
В макушках нагло гаркают вороны,
Крылом сбивают невесомый снег.
Осины старой жалобные стоны
И лыжников парящий, легкий бег.
А за полем, на самом окоёме
Господня храма блещут купола.
Но не зовут к молитве в этом доме
Умолкшие его колокола.
45.
В пьяной, бешеной лезгинке
Кружится метель.
И летят, летят снежинки
На седую ель.
Ветер, словно зверь голодный,
Нипочем ему.
Он смешал в коктейль холодный
Молоко и тьму.
Что есть мочи, лепит в очи
Снежную лузгу...
Поутихло только к ночи,
Промело пургу.
После бучи скрылись тучи,
Обнажив луну.
И снежинки, выбрав случай,
Отошли ко сну.
На прозревшем небосводе
Спала пелена.
В стройном звездном хороводе
Движется луна.
И ведет неторопливо
Тихий разговор,
Озирая чуть брезгливо
Нашей жизни вздор.
1966–1996.
ВРЕМЕНА ГОДА
(второй круг)
1.
Мороз такой, как будто воздух
Из мелких льдинок сотворен.
В причудливых застыли позах
Озябший тополь, старый клен.
Кругом безмолвье. Пар клубится
Над белой гривой лошадей.
И только шустрая синица,
Снег осыпая, суетится
Средь потревоженных ветвей.
2.
Как в эту пятницу, сводкам назло,
Землю, как пьяницу, вдруг развезло.
Где обещание старых примет?
Лыжам – прощание, лужам – привет!
Сколько же выдано слёз на земле!
Где это видано – дождь в феврале?
3.
Зимой, когда так пусто все кругом,
И в обморок повергнута природа,
Невольно вспоминаешь вдруг о том,
Что есть еще иное время года.
Когда земля, как простыня, бела,
И дерева, как мумии, унылы,
Вдруг остро ощущаешь, что ушла,
Ушла та жизнь, что наполняла силы.
И пусть зимы красоты воспоет
Других певцов ликующая лира, –
Во мне тот мертвый холод отдает
Стерильной первозданностью эфира.
4.
В нагом ершистом парке,
Среди стволов корявых и нескладных,
Еще и первым ливнем не умытых,
Еще и не очнувшихся от спячки, –
Два стройных деревца, две белые березки
Стоят, обнявшись, будто две подружки,
Стоят в счастливом ожиданье чуда,
Простого чуда северной весны.
5.
Еще зима. Но солнца блеск слепящий
Уж предвещает скорую весну.
И снег уже не тот. Не настоящий.
И воздух кружит голову ко сну.
Еще в плену ледовом водоемы,
Еще не в шутку тешится Борей,
Но голос птиц, забытый и знакомый,
Он раз от разу громче и бодрей.
6.
Пожухлый, топкий, возле леса
Снег вперемешку с крошкой ледяной
Набух, напитан массой водяной,
Рыхл и податлив, и не держит веса.
Я, как в фонтан, в него монетку брошу,
Чтоб в декабре вернуться на порошу.
7.
Солнца круг, как круг надежды
Проницает пелену.
Спали белые одежды,
Март пришел, привел весну.
Вся исклевана рябина
Налетевшей тьмой дроздов.
А с экрана, как Фемина,
Улыбается Дроздов.
8.
Талый сток, подобно бритве,
Подрезает лед.
Дерева стоят в молитве,
А с карнизов льет.
То нахмурясь, то с улыбкой
Небо смотрит вниз.
О весне, пока что зыбкой,
Легкий шепчет бриз.
С каждым днем земля все шире
Обретает сушь.
И царит повсюду в мире
Обновленье душ.
9.
Ничто так не тревожит душу мне,
Как оттепель в апреле.
Всю зиму я живу, как в полусне,
С тупой истомой в теле.
Но лишь земли коснется первый ток
И отзовется дрожью,
И вешних вод стремительный поток
Покатится к подножью, –
Мне дарит эта свежая струя
Отраду пробужденья.
Так радовались смыслу бытия
В эпоху Возрожденья.
10.
Совсем весна. Средь грязных пятен снега
Плешины отсыревшие земли.
И в воздухе томительная нега.
И льдины, резко стронувшись, пошли...
11.
Есть сумеречный час, когда уж тает
И гаснет в суетном исходе день,
А вечер лишь в права свои вступает
И легкую на землю стелет тень.
В вуали серой меркнет небосвод,
Цвета теряют внятное различье,
Предметов растворяется обличье,
И фонари засветятся вот–вот.
12.
Тщедушный мартовский ледок,
Едва завидев солнце, тает,
О царственной зиме мечтает,
Предпочитает холодок.
А солнце верит в календарь,
Крепчает с каждым оборотом.
И вся природа, как и встарь,
К весенним движется заботам.
13.
Такого солнечного марта
И впрямь не помнится давно.
Такого юного азарта
Не каждый раз ему дано.
Уже дней двадцать или боле,
Как ангел, ясен небосвод,
Очистилось зерцало вод
И сладко дышится на воле.
А впереди – еще апрель
С его веселыми лучами,
С неугомонными грачами,
Сияющий, как акварель!
14.
Снег истаял. Из холодной лужи
Голубь пьет, закинув кверху клюв.
Хорошо уйти от долгой стужи,
Оттепели душу распахнув!
Хорошо идти навстречу ветру,
Чувствуя дыхание весны,
И Природе – истинному мэтру –
Поверять несбывшиеся сны.
15.
Снег сгинул. Газон просох.
Опять шелестит трава.
Земли долгожданный вздох
Несет по траве молва.
А воздух – сплошной озон!
А небо – сплошная синь!
Снег сгинул. Просох газон.
Разлита вокруг теплынь.
16.
Крутым уступом лес
Срывается в Оку.
И сосны до небес,
И всё кругом в соку.
И шалые грачи
Отчаянно кричат.
И шалые ручьи,
Захлебываясь, мчат.
Черемух белый цвет
И впрямь слепит глаза.
И мил мне белый свет,
И не страшна гроза.
17.
Как описать Оки простую красоту,
Не оскверненную участьем человека?
Густая поросль ее сокрыла наготу,
Манящую и русскую от века.
На левом берегу безумствуют луга,
И воздух напоен медовым ароматом.
А справа – лес. Ложбины и лога,
И буйство зелени на берегу горбатом.
Рябая гладь воды покойна и светла,
Не омрачит пейзаж неровным настроеньем.
Лишь тихий рыбы плеск иль легкого весла
Соперничает с соловьиным пеньем.
И – неохватна ширь! И – необъятна даль!
Бездонно небо, отраженное Окою.
И на душе легко, и ничего не жаль,
Лишь только бы отдаться этому покою.
18.
Я иду через лес. Мне мохнатые ели кивают,
И березы рябые торжественный держат салют.
Дятлы там, в вышине, барабанную дробь отбивают,
И могучие сосны привет с высоты своей шлют.
А в овраге родник дарит ясной студеной водою,
А вдали – серебристые, чистые струи реки.
Лес сомкнулся вокруг. Где–то леший сидит с бородою,
Где–то прячутся в чаще дремучие боровики.
Мне в лесу хорошо. Я дышу и легко, и свободно.
Я сокрыт от нескромных и жалящих взглядов людских.
Если Духу Всевышнему было такое угодно,
Значит, Он услыхал благодарность в молитвах моих.
19.
Тяжелая роса еще не испарилась,
Безмолвно листья еще дремлют в вышине,
Но солнышком вокруг уже все озарилось,
И птичий пересвист взорвался в тишине.
Пустынно небо. Только редкими мазками
В нем намалеваны помпоны облаков.
Грибы вдруг глянут снизу рыжими глазками,
Да жук гуднет над ухом – да и был таков.
На солнышке стою. Маленько припекает.
Земля спросонок греется, отходит ото сна.
Душа в истоме сладостной блаженно отдыхает,
От воздуха, от жизни, от природы чуть пьяна.
20.
Как воронье крыло, небо мир обняло
Сразу, вдруг.
И тотчас же ушло из–под тучи тепло,
Из–под рук.
На земле точно склеп. Ветер зол и свиреп,
И силен.
Он внезапно окреп, неразборчив и слеп,
Как закон.
Вот вдали грянул гром. Напряженье кругом.
Духота.
Замер старый наш дом. Ожидание в нем.
Темнота.
И – разверзлась стена! И – низверглась волна
Из небес!
Ярой мощи полна, рвет и мечет она,
Словно бес.
21.
Когда земля в себя приемлет
Неисчислимый хор свечей,
И, отрешившись, тихо внемлет
Щедротам солнечных лучей;
Когда в себя приемлют лужи
Единокровных капель дождь,
И их смешав в поток досужий,
Им вслед гремит Верховный вождь, –
Та связь промеж землей и небом,
То замыкание воды
Вновь обернется зрелым хлебом
По окончании страды.
22.
Зелень прет навстречу лету,
Так и прет из–под земли.
К небу, воздуху и свету
Листья путь свой обрели.
Всё умылось, приоделось,
Расфрантилось в изумруд.
Впереди – покой и зрелость
Через долгий–долгий труд.
23.
В деревне с ясным именем "Поляны"
Мы летние досуги обрели.
Здесь тишина и время постоянны,
Здесь первозданны запахи земли.
Нет счастия, а есть покой и воля, –
Сказал поэт, и я согласен с ним.
У кромки колосящегося поля
Мы, без причин счастливые, стоим.
А рядом лес. Зеленой тьмой одета
Несуетная жизнь под сенью крон.
Спокойствие раздумчивого лета.
Неспешный и животворящий тон.
И даже дождь, что балует нередко,
Не может омрачить картину дня.
И дарит орошённая им ветка
Прикосновеньем ласковым меня.
24.
Я лежу под солнцем. Небо надо мною
Поглощает мыслей шум и суету.
Мягкость муравы я чувствую спиною
И лечу душой куда–то в пустоту.
Вот скороговоркой стукнули колеса,
Слышно, как снуют за лесом поезда.
Звуки эти тайно достигают плёса,
Им внимают чутко воздух и вода.
Лишь они вокруг безмолвье нарушают,
Лишь они смущают эту тишину.
Только мне они нисколько не мешают
Слушать время, небо, ветер и волну.
25.
Лес, к тебе я пришел!
Ты – свобода моя.
Пень – мой письменный стол,
И колода – скамья.
Кислородом полно
Все пространство твое,
Будит память оно,
Будит слух и чутье.
И прохлада твоя,
Благодетельный дар –
Мне сулит, не тая,
Поэтический жар.
Ты врачуешь грехи
Оскудевшей души,
И диктуешь стихи
В разомлевшей тиши.
Листья тихо шуршат
Над моей головой.
Лист бумажный спешат
Разглядеть: свой? не свой?
Бледнолицый собрат!
Признаёт тебя лес!
Ты ведь тоже богат
Хлорофиллом словес.
26.
Пруд, как старушечье лицо,
Под мелкими морщинами.
Вокруг – зеленое кольцо,
Изрытое лощинами.
Играют блики на воде,
Живые, не застойные.
И отражаются в пруде
Березы бело–стройные.
Жирует рыба под кустом,
Покатая и склизкая,
И беззаботно бьет хвостом,
Желанная и близкая.
Рыбак над удочкой стоит,
Похож на изваяние.
Вдали уключина скрипит.
Легко небес дыхание.
27.
Лес вдоль обочины шоссе
Стеною встал непроходимой.
Земля купается в росе,
Искрящейся, сверхпроводимой.
Из прелой сырости грибы
Толкаясь лезут без оглядки.
И телеграфные столбы
Стоят в незыблемом порядке.
28.
На солнечном, сухом, согретом склоне,
Средь спутанной и скомканной травы,
В глухом переплетенье стебельков
Идет своим порядком непреложным,
Бурлит движеньем непрестанным жизнь.
Вот мышь–полевка юркнула в нору,
Вот муравьи цепочкой потянулись,
Вот полосатый, толстобрюхий шмель
Припал к цветку томительно и жадно,
Вот стрекоза прозрачными крылами
Блеснула, мимолетная, на солнце
И скрылась в тесной для нее листве,
Чтоб тотчас снова солнцу показаться.
Случалось вам вблизи речной воды
Вбирать ноздрями влажный мягкий воздух
И зреть молниеносные следы
Трепещущих, резвящихся стрекоз?
Когда я вспоминаю о стрекозах,
Я наполняюсь ощущеньем лета,
Неспешным бормотаньем пчел и ос
И клевера пьянящим ароматом,
И сочностью густеющего цвета
Зеленых трав и синей вышины,
И благодатью сельской тишины...
29.
Ах, осень, ты опять вернулась!
Сквозь слезы тихо улыбнулась
И стала сеять листопад.
Рябин багряные букеты
Вновь салютуют, как ракеты,
Тебя приветствуя стократ.
В осеннем парке пожелтевшем,
Осиротевшем, опустевшем
Дорожки устланы листвой.
И чья–то смутная фигура
Бредет, ссутулившись понуро,
В плащ завернувшись с головой.
30.
Когда сквозь холод моросящий
Вдруг солнца выглянет фонарь,
И стихнет ветер работящий
И нудный, словно пономарь,
И робкий, чуткий, осторожный
Взойдет под своды тихий свет,
Тот самый, основоположный,
Которому трильоны лет, –
Вдруг понимаешь: беспросветность
Не выражает жизни суть,
Как наша мелкая суетность,
Как наш случайный, странный путь.
31.
Среди невзгод поры осенней
Завидна стойкость той листвы,
Что держит свой рубеж последний
И не склоняет головы.
Кругом давно всё опустело,
А ей и осень нипочем.
Стоит торжественно и смело
Под редким солнечным лучом.
32.
Проседь снега чуть прикрыла
Плешины земли.
Всё поблекло, приуныло,
Спит туман вдали.
Мокнут ветви отрешенно,
Под ногами тлен.
Ждет природа обреченно
Зимних перемен.
33.
Вдруг столько снегу намело,
Что ослепились вежды.
Всё, что не к месту, отошло
Под белые одежды.
Стерильно, чисто всё кругом
На полотне крахмальном.
И ни морщинки нет на нем,
Безгрешном, идеальном.
1966–1996.
ЮЖНЫЕ ЗАРИСОВКИ
1.
Простору сонному полей
На смену вдруг пришел
Пирамидальных тополей
Высокий частокол.
Пейзаж по южному игрист,
И ярки все цвета,
И горизонт уже горист,
А красота – не та.
Как будто отчая земля,
Но странная она.
Не те, не наши тополя,
И солона волна.
2.
Не бассейны, не корты, не залы,
Не целебной воды павильоны –
Только дикие серые скалы,
Только узкие щели–каньоны,
Голубые, как очи, озёра
И строптивые речки в каменьях –
Только вас я забуду не скоро
В своих будущих смутных виденьях.
3.
У моих простерлось ног
Море, как пирог слоёный,
Белой пеной окроплённый,
Где–то призрачно–зелёный,
Где–то в просинь углублённый,
Жарким солнцем опалённый,
Прокалённый, просолённый,
Горизонтом окаймлённый
Вкусный, праздничный пирог!
4.
Море в час, когда оно сердито,
Вряд ли в слове воспроизведешь,
Вряд ли краски нужные найдешь:
Всё, что будет сказано, – избито,
Всё, что говорилось раньше, – ложь.
Просто самому увидеть надо
Эту необузданную страсть,
Эту дикой силы мощь и власть,
Чтобы в плен к ней с первого же взгляда
Неизбежным образом попасть.
5.
Красиво угасающее море,
Когда уж схлынул полдня жгучий жар,
И легкий бриз подул, и солнца шар
Сокроется за горизонтом вскоре.
И моря грудь рассекши пополам,
Багровая дорожка пробежала
По к берегу катящимся устало,
Лениво остывающим волнам.
6.
Стрекочут цикады в кромешной ночи,
Которую звезд–бриллиантов лучи
Пронзили до самого дна.
И месяц роскошный те звезды пасет,
Дыхание моря прохладу несет,
И густо висит тишина.
7.
На фоне серых скал,
Похожих на обвал,
Бесшумно чайка белая парила.
А у подножья скал
Бог море расплескал,
И море с камнем внятно говорило.
Шел мудрый разговор
С безмерно давних пор,
В нем жизни смысл, конечно, обсуждался.
А наш щенячий вздор
У вечных вод и гор
Безумно жалким лепетом остался.
8.
Мне будет не хватать тебя, о море.
Прибоя твоего непреходящий шум
И купол над тобою, гулкий, как в соборе, –
Они источниками новых стали дум.
Ты образ вечности несешь в себе, о море.
Безмерностью своей ты давишь и манишь.
В своем неограниченном просторе
Ты таинство глубокое хранишь.
Подобно работящему верблюду,
Ты меж горбами вздыбившихся волн
Навьючено судами. И повсюду
Твой мир разнообразьем жизни полн.
Несуетливо и исполнено значенья,
Игрою света небу лишь подстать,
Ты, море, не игра, не развлеченье,
Нет, ты извечная земная благодать.
9.
Из края снежного в край южной благодати,
Как в сказке, я за час перелетел.
Здесь солнце свой налог исправно платит,
Здесь шашлыки сажают на вертел.
Здесь пальмы ввысь взметнулись, как фонтаны.
Здесь небеса полны голубизной.
По набережной бродят юные путаны
И флибустьеры старые трясут своей мошной.
10.
Роща пицундская, роща сосновая,
Старая–старая и вечно новая,
Роща пахучая, роща колючая,
Роща дремучая, роща скрипучая...
Роща пицундская, зеленоглавая,
Сколько веков ты стоишь, величавая!
Ты не общаешься с этими зданьями,
С небом ты делишься воспоминаньями.
Где–то внизу, у корней твоих спрятанных
Ты нас пасёшь, этой жизнью захватанных.
Даришь нам радость свою первозданную,
Свежесть желанную, благоуханную...
1984–1992 гг.
**********************************
Алушта – это сказка наяву.
Я здесь беспечно, как дельфин, живу.
Здесь ночью – тьма глухая и прибой,
А день – как праздник, что всегда с тобой.
Лежишь плашмя на белом топчане,
И солнышко играет на спине.
И даже облака, спускаясь с гор,
Не могут заслонить воды простор.
Резвится море с галькой, как дитя,
По веткам белки прыгают шутя.
И крымский бесподобный виноград
Дарит вину свой райский аромат.
Креветки, хачапури, пахлава...
Всё реже вспоминается Москва.
Здесь ноздри дразнит славный шашлычок
И с ним в обнимку жареный лучок.
А в небе грациозный дельтаплан
Свой каждодневный выполняет план.
О, как прекрасен бархатный сезон!
Без пекла солнце, море и озон.
2000 г.
Нынче лето сдаваться не хочет,
Всё стоит и ни шагу назад.
Гром небесный давно не грохочет,
Ветры с севера дуть не спешат.
Меж деревьями дышится бодро,
Не хотят обнажаться они.
Нам даровано дивное вёдро,
Лучезарные, теплые дни.
Птицы песни свои отсвистали,
Но еще не пожухла трава.
Все привычные звуки пропали,
Шелохнуться не смеет листва.
Но пройдет этот сон, бабье лето,
Возвернется ненастье, увы.
Только в памяти долгой поэта
Сохранится тот запах листвы.
2001.
***
С лоном матушки-природы
Свел меня счастливый случай.
Цветники и огороды,
Речка под ветлой плакучей...
Здесь бобры ручей прудили,
Ветви сваливая кучей.
Здесь дрозды гнездовья вили
На большой сосне скрипучей.
Дар хрустальный и бесценный,
Родничок под самой кручей –
Утолитель вдохновенный
Под названием Гремучий.
Муравы-травы раздолье,
Аромат листвы пахучей,
И вечернее застолье
Вплоть до ночи неминучей.
А в ночи – крутое небо
Дарит нас звездой падучей,
И луна, как ломоть хлеба,
Робко прячется за тучей.
А к утру опять проснется
Жадный к жизни мир кипучий.
Всякой твари жить неймется:
И летучей, и ползучей.
Неоглядные просторы,
Лес заросший и дремучий,
Буераки, косогоры –
Мир веселый и певучий!
2005.
Лес в Мещерской полосе
Мне предстал во всей красе.
Это подлинное чудо
Заповедано покуда.
На березе, на сосне
Лес играет песню мне,
И, как нижняя октава,
Вторит ельнику дубрава.
За зеленою стеной
Пахнет свежестью грибной,
И душистой земляникой,
И целительной черникой.
Здравствуй, здравствуй, русский лес,
Место сказок и чудес!
Не затуркан суетою,
Ты даруешь красотою.
Сколько этой красоты
На земле прибавил ты!
Для меня земля без леса,
Словно жизнь без интереса.
2006.