За первый порыв, за торжественный час
Слепого, как карты, безумия
Судьба разлучила, беззвёздная, нас
Влюблёнными в миг полнолуния.
Но низкая явь и безродная высь,
Сплетённые в узы уродства,
Шептали: Исполнись, Запомни, Вглядись
В истоки и сны первородства.
И как не блуждала в потёмках душа
В собраниях чуждого мира,
Но верит в сосущего грудь малыша
И зрелость и совесть и лира.
Ведь ножки младенца вернее писца
Бегут, призывают, волнуют.
И устный закон оправдает истца,
Когда обвинитель ликует.
И будет отмечен и бледный огонь
И взгляда и губ трепетание,
И вновь встрепенётся гарцующий конь
И ржание заглушит рыдание.
Тогда, отделившись от сумерек дня,
И ставши опять легкокрыла,
Ты, бабочка-сердце, поднимешь меня
Из куколки внешнего мира.