Из цикла "Разговоры Фиолетового Лиса и Птицы Мудрены"
Разговор в метель
– Разве такое заканчивается? Правда закончится? – Спрашивал Фиолетовый Лис, наморщив нос и уперев взгляд исполненных печали глаз в лицо Птицы Мудрены, словно ожидая, что она тут же что-то изменит, прямо сейчас спасет эту мечту. Но она, конечно, ничего изменить не могла, как не мог этого сделать никто на свете.
– Заканчивается, не заканчивается. Как посмотреть… - осторожно отвечала Птица Мудрена.
– Нет, заканчивается!. Знаю, знаю я. Заканчивается. Как по живому отрезают. Я это усами своими чую. Чувствую, понимаешь! – пылко восклицал Лис и поводил усами для убедительности.
– Глупости, глупости, – приговаривала Мудрена, отплевываясь от крошек мате, не понимая тоски Лиса. Хотя может она ее и понимала, но уже давно упрятала поглубже внутри, чтобы не печалится о том, что неизбежно, о том, что заканчивается, всегда заканчивается несмотря ни на что. – Глупости, глупости.
Фиолетовый Лис отвернулся и стал смотреть прямо перед собой – там, словно нарисованная, метель плясала в окне, отчего оно казалось такой чудной движущейся картиной на стене.
– Послушай, но ведь закончится… а вот если бы вернуться туда, где все началось. Чтобы еще раз прожить. Просто прожить, ощутить все это еще раз. А? Там, где мы встретились, начались…
– Это всего лишь прошлое. Тебя послушать, так... Ладно, объясню на примере… – и Птица Мудрена долго что-то очень старательно объясняла на примере каких-то волшебных сапожек.
История с сапожками Фиолетовому Лису понравилось, хотя мораль он извлек прямо-таки обратную, но счел за лучшее об этом Птице не говорить. И отхлебнув порядком остывший мате, он опять поглядел на картину снежного окна, которая все больше стала походить на его воспоминания.
– Депрессующие Фиолетовые Лисы – это абсурд! – не выдержала Мудрена.
– Абсурд – это называть мате чаем. А все остальное случается.
– Глупый Лис.
– А вот знаешь, сижу я здесь с тобой и кажется, будто и не сейчас мы сидим с тобой, а года назад… И словно неизменно это все. Будто это вечно. Эти кружки горячие, разговоры, книги и мы с тобой. Скажи правда ли. Правда ли?
Но Птица молчала, погрузившись в эту картинку, ища в ней отличия, скользя своим мудрым взглядом по сотням других таких вечеров.
– Главное, что мы никуда не денемся.
– Но как же быть?
– Как и всегда. Твори. Ведь ты Фиолетовый…
– Нет, нет. Это так больно все. Так тяжело. Каждое, каждое новое Утро теперь больно наступает на мой пушистый хвост своими громоздкими новехонькими сапожищами. Смотри, смотри, он совсем истоптан. Грубые, неотесанные Утра! Мой пушистый хвост, он теперь не такой цветной, смотри, разве фиолетовый он теперь? Он опустился, он лежит на земле, нет, не танцует больше в бирюзовом воздухе…
– Все будет. Слушай. Ты еще напишешь. И я приду участвовать. Да, все будет даже лучше! Теперь мы будем сильнее и свободнее.
– Ах, разве…
– Да, да! – уверенно уговаривала Птица Мудрена, логикой своей отгоняя ветер таких непрошенных грустных слов отчаяния. И Фиолетовый Лис утихал, и знал, что сегодня не будет плакать.
– Мне иногда думается… а был ли я когда-нибудь лисенком? Или был я кем-то другим, или не было меня вовсе до того, как началось это, и начались мы…
А потом Фиолетовый Лис нехотя уходил, Птица Мудрена закрывала свою старинную высокую дверь, и метель принимала в свои объятия ночного путника. Ив этот вечер 4 марта зима, настоящая зима танцевала вокруг. Фиолетовый Лис, поскальзываясь и ловя носом и ртом мелкие снежинки, приговаривал "Мокра…мокра…" и топал прочь. И ему с такой легкостью представлялось, будто идет он не сейчас, а года назад, будто время и впрямь вернулось, и горячие кружки с зеленым напитком и разговоры с Птицей – это все то, что было уже и еще раз повторилось, и он снова вернулся в это бесценное время… с такой легкостью представлялось, что маленькая мечта сбылась… И пусть только в этот вечер, но так ему казалось.