То, что я напишу сейчас, только моё личное мнение, и оно относится исключительно к лирическому герою поэта Игоря Миненкова, но не к нему самому.
Он один из немногих поэтов, стихи которых я люблю, искренне ими восхищаюсь и боюсь.
Когда я читаю чужие стихи, когда принимаю этот сладкий или возбуждающий наркотик, каждый из поэтов вызывает в памяти слово, образ, какое-то видение, которое потом невольно переносишь на всё творчество. У стихотворений Игоря есть свойство вызывать из памяти вереницу, казалось бы, не связанных образов – «башня из слоновой кости», «Брюсов», «шагреневая кожа», «протопоп Аввакум», «Мастер»...Тот, булгаковский Мастер...Строчки его стихотворений легки, сами стихи, под гнётом мысли, выраженной в них, ох как тяжелы...Не тоска, не сплин, не снобизм – прижимает к земле, давит на плечи какое-то нечеловеческое (или – наоборот- очень человеческое?) знание о том, что всё – суета... И все образы не отражают понимания, а дарят лишь свой штрих к портрету...
Да, некоторая отстранённость, но не высокомерие – рад бы и в коммунальном раю, да не пускает душа; да, некоторая холодность, но холод – не блеск огранённого алмаза, а холод остывшего, сгоревшего угля; да, мысль о том, что за всё приходится платить, но – понимание отсутствия «справедливости», а, значит, и закона весов...А от Авваума – не его страстность, не изобличение – а понимание тщеты всего мирского...Мастер? Мастер...Но – получивший свою награду? Нет! И тут – обманул лукавый! Есть осознание «покоя», есть, вроде бы, спокойствие мудрости, но – болит сердце, просит забыть об опыте, просит – вернуться туда, где тревоги, волнения, но - где горячо; где тревожно, ветрено, но - где жизнь – впереди.. Мне кажется, отсюда и цикл – «Параллельности», где каждый получает вторую попытку.... Есть в русской литературе образ – Чацкий. «Горе от ума». Но горе ещё и от того, что весь свой ум он показывал людям пошлым, мелким, где дарил свою любовь той, кто не могла его оценить...Дайте Чацкому ещё и житейской мудрости, отнимите ощущение любви и... получится грань лирического героя Игоря...Добавьте к нему скептицизм из книг Чехова, мироощущение демиурга (без могущества!) – и получатся другие грани характера...
...Тебе воздастся полностью за все
За то, что совершил сейчас и ране;
За тоненькую книжицу Басе
Забытую в вагоне-ресторане,
За леность мыслей и реальность грез,
За инфантильность и лукавство слова,
За вовремя не заданный вопрос
Неосторожно взятый за основу....
Вот и нарисован образ...Мальчик Кай, складывающий из льдинок слово «вечность»?
Выросший уже, поседевший, так и не дождавшийся тепла? Нет! Ещё раз, внимательно...
Уходят.
Тихонько.
Ни денег, ни славы.
Шуршанием листьев лишь шепот вдогонку.
Ах, как безобразна улыбка костлявой
В сравнении с мудрой улыбкой ребенка,
Которым мы станем, усвоив, что зрелость
Давно миновала покои больницы.
Сегодня весь день почему-то не пелось
Не то что поэтам, а ветру и птицам.
Молиться – напрасно.
Сердиться не стоит
На дряхлый укор водянистого взгляда.
Когда-то и нас этот мир упокоит
Под мокрой ветлой или ржавой оградой.
Не надо.
Молчи
Мы ведь стали мудрее,
А значит циничней, и это зачтется.
Уходят родные
по крови,
по вере…
Еще не болит,
Но уже не поется…..
Слезинка...И сразу – теплее, и сразу – сильнее стучит сердце, и, значит, надежда, как её не прячь, вышла и улыбнулась...
Нежная, милая, добрая, славная,
Вот и закончилось время бесславное,
Вот и приходит эпоха известности
В местности «А», очарованной местности
Строго очерченной кругом приятелей -
Хилых пророков и иносказателей.
Время долгов, сигаретного марева.
Здесь ошибалась, но после исправила.
Там обещала, но в срок не исполнила.
И отражаются лица осколками
В строках наивно придуманной повести
Время признаний и поисков совести
И понимания самого главного -
Нежная, милая, добрая, славная.
А значит, жизнь продолжается. Каждому Бог даёт свой путь, и непосильной ноша не бывает. И у героя Гоши Спектора тоже. Невозможно заглянуть вперёд, и кто знает, каким станет его герой, если (а, может быть – когда?) слезинка, застывшая в уголке глаза, растопит сердце, смягчит мудрость и толкнёт на те безумства, ради которых мы, быть может, живём....
Гоша Спектор
На улице Будёного
Cassandra
На улице Буденного сплошные вязы с липами.
Из приоткрытых форточек «попса» сменяет джаз.
Ну, как вам там, родимые? Моими то молитвами?
Ну, кто еще в Америке помолится за вас?
По улице Буденного гуляет ветер матерный.
И вкус воспоминания - за три копейки квас.
Вам не икалось вечером? Ну, где-то в пол десятого?
Ну, кто еще в Америке помолится за вас?
На поводке у юности, среди квартала сонного,
Застыв на миг у зеркала от двух случайных фраз,
Ну, кто еще подумает, что помнят на «Буденного»,
И молятся, за девочку, покинувшую вас?