Кобылий череп, каски жесть на нём,
И немца голова, в обрывках гривы рыжей,
В болоте илистом, в заплесневелой жиже -
Им под ефрейторской шинелью гнить вдвоём.
Спят, изумлённые, в трясине зыбкой навзничь,
Бесславье и позор принял мертвец впервой...
Весна швыряет тающую грязь в них,
Зелёную шинель рвёт ветер гулевой.
О дуб поваленный танк чешет рваный бок свой;
Весь точно в желчи он, непоправимо-ржав.
Утробу вспучило, - насилу доволокся.
Свихнулись челюсти, земли не прожевав...
Бокалы битые в окопной глухомани,
Бутылки из-под коньяка во рву...
Вот всё, чем нынче стал он - полк "Германия",
Летевший пьяным ловчим на Москву.
Ещё нет птиц в ветвях березняка-красавца.
Друг в друга смотрят блиндажей ряды...
Идёт на запад путь от Малоярославца,
Путь оступления разбойничьей орды.
Они готовились тут к встрече новогодней,
Зазимовать они надеялись в лесу.
Чтоб было снегу их заливать вольготней,
Их ветры русские хлестали по лицу.
Вино бургундское, норвежские закуски,
И русский спирт, и шпик, и гуси к торжеству...
И письма с перечнем землевладений русских,
С обратным адресом прямёхонько в Москву.
Их смертный сон теперь безумьем не тревожим...
То не литавры бьют, то буйствует метель.
Болото стало им победоносным ложем,
Надгробною парчой - зелёная шинель.
Шумит весна в стволах березняка-красавца,
Вспоили землю к пахоте снега.
Бежит на запад путь от Малоярославца -
Путь нашей славы, путь бесславья для врага.
1942. Перевод Л. Руст.