Там тихо. Нет обид и нет сомнений.
Ночами будто бы там огоньки горят.
Там много слёз и много сожалений,
Средь траурных одежд там лишь цветы пестрят.
Там все равны. Нет ни чинОв, ни рангов.
Под каждым холмиком – зарытые мечты.
За доблести свои не получают грандов.
Оттуда плач навзрыд на тридцать три версты.
СтастлИвы там «бомжы» в церковный праздник.
С поклоном каждым получают хлеб да соль.
Жива там память лишь, да ветерок-проказник,
И солнце то же, но теплом не снимет боль.
Там листьев шорох громче разговоров,
Там краски те же, но нам кажутся тускней.
Не место здесь для ссор и для раздоров.
Кукушка мерит в тишине остаток дней.
Там небо Уже и соседи ближе.
Глаза с портретов, пО две даты и кресты.
«Жилплощалью» никто там не обижен,
В том царстве – истины безмолвны и просты.
Там провожают в путь в удобных тапках.
С собой бутылку иль игрушку завернут.
Одежду новую, и пусть душа в заплатках.
Все чин по чину… иначе ж не поймут.
Дощатый потолок. Приют последний.
Там поминают водкой в землю, в упокой.
Нам грешным, на земле дан дом молельный.
Им – тишь погоста с рыжей жухлою травой.