В России, где-то на Аляске
В деревню, раз под Новый год,
Приехали пожить, как в сказке,
Три дочери царя. И вот:
Томясь созревшим естеством,
Царевны в ночь на Рождество,
Желая принцев горячо,
Взялись гадать через плечо.
Для этой модной ворожбы
Мешали стены, высь избы,
Почто со свитою принцессы
Пошли мечтать у кромки леса.
По праву старшинства снаряд
На поиски любви большой
С прелестной ножки у меньшой
Царевны был насильно снят.
Вошли в раж Даша, Мотя, Таня,
Им, ворожбу начав за баней,
И суженых воображать,
Каким навек себя ссужать.
Достался старшей Даше фермер,
Коль указал сапог на ферму.
Матрёну тот направил в город,
Чтоб средней стал деляга дорог.
В ответ на младшенькой бросок
Вдруг твёрдый шерстяной носок,
В полёте пролетев недолго,
Попал в лоб вышедшему волку,
Который лесом пробегал.
Он старших девок распугал,
Лишь с Танею, лишённой сил,
Вдруг серый зверь заговорил:
– Я Ваши всхлипы не пойму,
От боли я Вас слышу глухо.
Ваш валенок мне въехал в ухо,
За это в жёны вас найму.
Печально, милая девица,
Но так повелевает сказ:
Жениться, мне, но не с волчицей,
В лесу живущей, а на Вас.
И никому впредь не отдам.
Я Вас не первый год ловлю.
Vous me charmez. Je cherch la femme.
I am a beast, but I love you.
Так, чтобы лучше показать
Верх образованности стать,
Той речью он для пущей веры
Элитные привёл манеры.
– Напрасно Мы, царевна, плачем.
И завершил коммюнике
Не на каком-нибудь собачьем,
На чистом русском языке.
– Вам будет хорошо со мною.
Перехожу с тобой на «ты».
И наши будут с «Домостроем»,
Всю жизнь соседствовать следы.
Что волк я, больно не тужи,
Поверь, я стоящий мужик,
Я докажу так иль иначе,
И год знакомства наш – собачий.
Зови по имени Володя,
У нас, волков с болотины,
Фамилия одна: Болотин,
И быть тебе Болотиной.
Волк, лапой вычесав репейник,
Сказал: – Бери, вот мой ошейник.
Нет век людей в моём меню,
Веди меня в свою родню.
Потом свези к отцу-царю,
Его я поблагодарю
За то, что к Рождествому дню
В тебе себе нашёл жену.
Мне надоело одному
Выть и рассматривать Луну,
Как только мы сыграем свадьбу
Папаней станет мне твой батя.
Как твой супруг и царский зять,
На корм я в бойне буду брать
Хрящи, мослы коров и кур
И шашлыков один шампур.
Не долго девушка чуралась
Чудовища. Ей вскоре сталось
От пасти до хвоста всё милым.
Так Таня Вову полюбила.
И как бы ни был волк не мил,
Венчанья царь не запретил:
– На то и есть всевышня воля,
И дочь не стану я неволить.
На званный пир из волостей
Прибыли в качестве гостей:
Царевичи, попы, князья,
И с волчьей стороны друзья.
Всем захотелось подивиться,
Как будут милые жениться,
И зверю пред святым лицом
На что наденет дочь кольцо?
Пришла пора начать обряд,
И все отправили свой взгляд
На в Кремль по пропускам проход,
В кой Таня кобеля ведёт.
Вдруг волчье тело содрогнулось,
Промеж лап шкура распахнулась,
И добрым молодцом родимым
Стал бывший зверь, её Владимир.
Все ахнули и зашумели,
Хоры венчальные запели,
Святой отец послал их с Богом,
Обет сняв с Тани-недотроги.
В пиру под «горькое» не всуе
Рефлексно волчьим поцелуем,
Пока совсем не смолкнул зал,
Володя Таню искусал.
Татьяна так с того балдела,
Что стать покусанной хотела
Ещё по многу-многу раз,
Не дожидаясь зова масс.
Героям после каждой чарки
Вносили ценные подарки,
И каждый новый выкрутас
Сопровождал известный джаз.
Ещё едой весь стол ломился,
А люд по песням истомился,
И перепившая Матрена
Частушки выдала ядрёны.
Кидали денег пуд за пудом,
Побили к счастью часть посуды,
Пошли в пляс руки, каблуки
И, где-то даже кулаки.
Жених спел «Вологду» и «Мурку»
С Татьяной станцевал мазурку,
Со всеми – шейк и фуэте,
Супруга с мамой – па-де-де.
Потом, покинувши народ,
В опочивальне в бутерброд
В постели милые слились
И волчьей шкурой заплелись.
Там муж подруге рассказал,
Что чёрт его заколдовал
За то, что пьяного весной,
Задел слегка своей косой.
Жених велел былой ватин
Хранить, пока дитё родим,
За что не будет рецидива,
Согласно бесьей директиве.
Иначе, что не так случится,
Ему лет пять ещё влачиться
Козлом, орлом иль рыбной дурой,
Но, точно, уж не в волчьей шкуре.
По утру по следам невесты
Народ сжелал проверить честность,
И впавшие в завидки сёстры,
Потребовали шкуру-простынь.
Хотя и было так известно,
Татьяна – честная невеста.
А вот затеянный отчёт
Принял опасный поворот.
Руно на сувенир порвали,
Один кусок сожгли в печи,
Другие ж части москвичи
На шапки скорнякам отдали.
Жена в истерике завыла.
Володю дьявольская сила
Приподняла и унесла,
Попутно превратив в козла.
В крутой разлучнице-беде
Ей донеслось лишь после старта:
– Ищи меня теперь по карте ...
– Мой милый, где? Не слышу, где?
Бедняжка по дворцу металась,
К отцу и матери кидаясь:
– Кто услыхал его ответ?
Кто даст какой-нибудь совет?
Куда супруга унесло,
Не знал ни Бог, ни НЛО.
Расширил поисковый ценз
Уже придворный экстрасенс:
– Я! знаю. Танечка, не плачь,
Твой друг на острове Вайгач.
Скорей теплее одевайся
И в путь на север отправляйся.
– Чего ты мелешь, сенсер мой?
Царь отстранил его рукой,
– Не верь дочь этой ерунде,
Козёл в далёкой Кулунде.
Согнувшись, опершись на палку,
К царевне подошла гадалка:
– По карте муж велел искать!
Тебе на картах погадать?
– Конечно, бабушка, гадайте,
Скорей колоду раскидайте.
Я ожиданием горю
И правду отблагодарю.
– Пока, – заметила мессия,
– Твой муж находится в России.
И снова карты полистав:
– Не занесло его в анклав.
Смочив слюною свои пальцы,
Колдует, будто шьёт на пяльцах,
Колоду так раздав и сяк.
Гаданье – это не пустяк.
– Куда ж перенесён он гадом?
Нет в Питере, ни в Волгограде.
Расклад я что-то не пойму,
О, туз бубен! Так он ж в Крыму!
Всё точно! Дочка собирайся,
К Форосу смело направляйся.
Он средь пасущихся там коз
У виноградников и роз.
И на чеку воздушный флот
На Севастополь самолёт
Направить с дочерью поспел,
Раз царь-отец тому велел.
Когда ж кортеж в Форос явился,
Как к стаду коз козёл прибился,
Одна хозяйка рассказала
И это стадо показала:
– В горах, иде жил Гарбачёв,
Второй козёл встал на учёт.
Что удивительно при сём:
Рог у него один с кольцом.
Навесють зверю для капризу
Колещки, цепи, ордена,
Медали, прощие метизы!
С ума сошла уся страна.
По голубым родным глазам
Татьяна милого козла
Узнала и давай рыдать
И козью морду целовать.
Свиданье удалось вдвойне.
Жених, от встречи онемел,
На радостях ни «бэ», ни «мэ»
Невесте высказать не смев.
Чтоб божья тварь заговорила,
Она фрукт козлику скормила.
Но с яблок бедный козелёвич
Молчал, как кроткий Бунимович.
Она его давай чесать,
За бороду слегка трепать.
Да так, что шкура вдруг раскрылась
И тело милого явилось.
Не смог чертяга возражать,
Большой любви, устав мешать,
Теперь уж твёрдо, навсегда.
Сильна любовная среда!