Я никогда не посвящал тебе стихотворений.
В этом, для тебя юбилейном, году хотел исправиться.
Не успел…
Как летчик до посадочных огней,
Так ты не дотянул до юбилея.
И не дано узнать, чем изболелась
Душа твоя за эти сорок дней.
Быть может, что впервые за столом
Средь нас тебе сидеть не доведется.
И про «Варяг», который не сдается.
Мы, как бывало прежде, не споем.
Не вспомним про бродягу и Байкал,
Про Колыму - чудесную планету…
Не понаслышке ты узнал об этом,
Ты на себе все это испытал.
Хоть в детстве, как рассказывал ты сам,
В деревне рос обычным, и не боле
И даже как-то на концерте в школе
Тебя в артисты кто-то записал.
А что потом и чья была вина,
Что не было 16-ти подростку,
Что юность отыгралась на подмостках
Театра под названием «война».
Ты снова не напомнишь нам о ней,
Не растревожишь память этой болью–
Как заменил германскую неволю
Немилостью колымских лагерей.
Что на душе тяжелую печать
Тебе пришлось носить все эти годы.
Что в 20 лет назвали «враг народа»-
Мог каждый гад в лицо тебе кричать.
Что память эта чаще и больней
Тебя с годами начала тревожить.
А вдуматься – да ты же был моложе,
Чем дети здесь сидящих сыновей!…
Об этом все мы слышали не раз,
Как иногда все это раздражало! –
Но ты поверь, никто не возражал бы,
Чтоб те слова ты повторил сейчас.
А то, что не сломался, устоял,
Чего достиг, добился в этой жизни,
Мы вспомним здесь, на поминальной тризне,
Где голос твой сегодня не звучал…
Далее