Я часто думал: где осталось моё сердце?
И как потух огонь моей души?
В боях за веру в пограничных землях
Или в борьбе с цингой в лесной глуши?
Быть может, сердце порвалось от боли
В годах трагической гражданской?
Иль захоронено с детьми в голодоморе?
Или в застенках тюрем братских?
Быть может сердце вместе с верой
Судили, расстреляли и забыли?
Ведь я такой уж далеко не первый…
В тридцать седьмом….мы все там были.
А может я остался в 41
На подступах у матушки-Москвы?
Лежа в снегу, смотря на небо,
С зияющем отверстием в груди?
Или форсировал Днепр?
Горел под Курском, проливая кровь,
И слёзы лил на грязно жёлтый пепел,
На прах друзей, или же вновь
Я умер при блокаде Сталинграда
И мой окоченелый труп
Глодали люди, превратившись в стадо
От голода, лишь Бог им суд.
А может, я попал в тот лагерь…
Арбайт махт фрай? Или как там…
Простой и молодой невинный парень,
Уж там то ты продашь душу чертям.
Иль может, умер при «освобожденьи»…
Как нам удобнее считать,
Страны и мира…наважденье…
Сейчас живущим, эти вещи не понять….
Быть может Колыма иль Соловецкий
Последнею могилой стали для меня…
47…далёкий год…советский….
По строгости по всей от «А» до «Я».
И Африка, и Куба, мне хватило
Всех войн за мой 20 век…
Ведь не на всех на них мне так фортило…
Я всё ж обычный человек..
И в раскалённые пески Афганистана,
И в цепи горные Чечни,
Душу и сердце непристанно
Я вновь и вновь захоронял свои.
Я умирал и возрождался постоянно,
Воюя, гибнул каждый год,
Я дух свой хоронил, но сердце билось неустанно,
А имя мне – бессмертный русичей народ!