Та сценка в бакалейном магазине в один из неприметных стылых дней
обыденностью страшной поразила и много лет горчит ещё во мне...
Мальчонка белобрысый у окошка, не видя суетящихся людей,
кого-то ждал, приблудной греясь кошкой, с ним схожей в неосознанной беде.
Мать подошла, ручонку больно сжала. «Гадёныш!» вместо ласково: «сынок»…
В трясущейся руке она держала не сладость, не игрушку, а вино.
Так бережно, боясь разбить бутылку, прижала к сердцу пойло, как дитя.
Блуждала на губах её ухмылка, лоснясь от предвкушения питья.
А что дитя? Ненужное ей счастье... Бредёт с ней рядом. Ангел во плоти.
Не знающий ни радости, ни сласти... тепла простого, Господи, прости!
Её ли нам винить, судьбу ли, время? Страну ли, где не нужно никому
случайное непрошеное бремя, зачатое в похмельном злом дыму?..
Как в пьяной тьме, мадонна испитая, сумеешь ты душой своей постичь:
к нам ангелы случайно залетают, не в силах ни спасти и ни спастись?