И одарила – россыпью,
И накормила – досыта
Кого баландой лагерной,
Кого петлей – Елабугой.
Тем – леденцы свинцовые,
Те – ложью окольцованы,
Те – будней бледной жижею
И ужасом пожизненным.
Но сумерки нерезкие,
Где искрами потрескивал
В глуши души удушенной
Костер; но веток кружево;
Но бесконечность – шпалами;
Но звон на сердце падал там
Ударами тяжелыми,
Укорами, уколами
И прямо в совесть целился,
В оплаканные ценности.