1
Когда равнодушное время
Зевает и крестит рот;
Когда малодушное племя
Бритым затылком вперёд
Бредёт, наступая на профили,
Сорванные с орденов;
И будущее – под морфием,
И, - шлюхой блудных сынов -
История!... Редкими днями
Не вспомнится: «Быть, иль не быть…».
В детстве далёком няня
Учила меня ходить:
«Топ – топ ножки,
На ножках – сапожки,
Грибочки в лукошке,
Лесные дорожки!».
2
Нам пела усталая мама,
Лучились глаза отца.
Пугливые свечи каштанов
Дрожали в руках юнца
И, – меркли; июньский вечер
Напомнил их аромат.
Прио`бняв легонько за плечи,
Пропел мне на ухо брат:
«Гоп – стоп ножки,
Чужие сапожки,
Картишки в лукошке,
Блатные дорожки!»
3
А мы по всем дырам лазили
Стаей дворовой шпаны!
Случилось, что противогазы
Эпохи «холодной войны»
Украли из спецподвала:
Рогатки из них – видал?
За них - как фашистам попало!
Наш же товарищ и сдал
Всех нас, и – его простили...
Когда я постарше стал –
Меня кое - где спросили:
«Стоп – топ ножки!
Чьей кожи сапожки?
Чьи книжки в лукошке?
На чьей ты дорожке?»
4
А вот и восьмидесятые -
Брусчаточный лязг Кремля.
Простите меня, ребята,
Сложившие «за» для «бля»...
Оркестр – тот, парадный, военный, -
Я странно воспринимал:
Когда провожал «незабвенных» -
До коликов хохотал.
Когда же «двухсотых» грузили,
Как штабелями – дрова, -
Слышны были ноты другие,
Другие звучали слова:
«Скакали сапожки
По горным дорожкам.
Взглянули в лукошки –
Глаз – Ванькин,
Чуб – Лёшкин…»
5
Я верю и в память, и в Бога,
Хоть Бог перед нею – слабак.
Я верю в любовь и дорогу, -
В дорогу, не в Чуйский тракт.
Я чувствую силу давленья
Сапог на земельную твердь.
Знакома мне слабость в коленях,
Когда надвигается смерть.
Что помню, и всё, во что верю,
Пронзает желанье – быть!
Я вновь открываю двери
Туда, где учился ходить:
«Топ – топ ножки,
На ножках – сапожки,
Грибочки в лукошке,
Лесные дорожки»…
2004 (январь)