ВЕРЛИБР—СЮР
Умри воспетый раб,
Пленён искусства Божеством
Ты будешь вознесён
На оргиях распутства
Я пасынок Вселенной,
И всё ж её я сын.
Замазывалось всё,
Что я один творил.
В чертогах мировых
Черпая безрассудство,
Увидеть мне дано,
Что не дано другим.
Богиню красоты
ВЕРЛИБР КАРМЫ
Кинжал в букете роз—
Иудин поцелуй. Пытался я воспеть.
И одинокий плач
Смывал с холста пейзаж.
Пустынен неба взгляд.
Осиротевший холст
Творил террор любви
Над краской бытия.
Мазки моих кистей
Бесспорно хороши .
С телес стекал крап-лак
И омывал эфир.
Бесстыдница война
Творит кровавый блуд.
Грехи отцов падут
На головы детей.
Находит жатву смерть.
Но виноватых нет
Расплаты за грехи
Не избежит никто.
Да сбудутся слова
Пророчеств прежних дней.
Картины бытия—
Не красочный лубок.
Грядёт Армагеддон,
И видит всё Господь.
За каждую слезу,
За каждый крик и стон,
За загнанную боль—
На голову угли.
Под роскошью одежд
Смердит с гнильцой душа.
Никто-никто не смог
Соблазнов одолеть.
Виновны в этом все,
Никто не виноват.
Красивые слова—
Лукавые слова.
Не скрыть в букете роз
Отточенный кинжал.
Видна в улыбке лесть,
А искренность молчит.
Нет истин на земле.
Кто уж что заслужил.
Ложь лезет на постой.
Но видит всё Господь
ВЕРЛИБР ЧУВСВЕННОЙ НОЧИ
В твоих объятьях время и пространство
Теряют смысл. Вечность и мгновения
Свиваются подобно двум спиралям.
Я ощущаю невесомость тела,
Как будто выхожу в открытый Космос.
И жаркою волною удовольствий
Наркотик страсти вспыхивал в крови,
И изменил температуру тела,
Её повысив больше чем на градус
Струится пот горячий; прочь подушку.
Скомкалась простыня, дыханье сбилось.
Я умираю и рождаюсь снова
Который раз в неистовых объятьях
Твоих ,забыв о времени и месте.
Не ведаю ни вечера, ни ночи,
Ни дня, ни даже солнечного утра.
Прекрасна страсть, а ласки чудотворны.
Пространство стало человечьей плотью,
А время изменило ход событий—
Оно застыло в чувственном экстазе.
И кажется: мгновенье длится вечность.
Я пересёк границу изумленья,
Коснувшись безвоздушного пространства,
В твоих объятьях нежных обессилев.
Я как колодец пересохший летом
От зноя небывалого. Всё тело
Наполнено истомой и свободой
Сквозь дрёму переполненного счастья.
Вот чувство благодарности к любимой
Достигло высшей точки. Нет предела
Волшебным непонятным ощущеньям.
Живая плоть, трепещущая кровью
Исполнена небесной благодати.
Душа и тело кажутся единым
Порывом бурным, тянущимся к звёздам.
Недосягаем я земным тревогам.
Иных нет ,кроме счастья ощущений.
В едином ритме оба сердца разом
Сменили темп на более спокойный.
Глаза раскрыты.Я смотрю на звёзды.
Любимой рядом тихое дыханье.
Ночь упоений— также ночь слияний
Небесных сфер с земными. Я безмолвен.
ВЕРЛИБР ХАОСА
Сквозь пелену прозрачного дождя
Услышал я музыку детского плача
Закапали слёзы мои по щекам
На звук пошёл плача – увидел детей,
Что в хаос играли земли и камней.
Вокруг ни травы ,ни деревьев.
И жалость меня переполнила вдруг
К этим бедным заброшенным детям
В убожестве нищих кварталов печаль.
Она поражает безвыходной правдой
Сермяжная правда рождает во мне
Воображения грустные образы.
Несчастливого и неуютного детства
Как метастазы социальной опухоли.
Пришёл домой и написал сонату
Печали , крика ,хаоса и боли
Печали хаос с нежностью дождя
Перемешался .Словно голос мамы
Во мне звучал и душу рвал на части
Незримый плач , не разносимый ветром.
Я написал сонату и заплакал.
ЖИЗНЬ НЕ ОКУРОК
Я провалился в бездну сна.
Я думал :жизнь великолепна,
Но пробужденье отрезвило
Щенячий глупый мой восторг.
Жизнь повернулась страшной «харей»
С довольно мерзостным оскалом.
И вот в блевотине страданий
Чуть было я не утонул.
Ещё судьбе сказать «спасибо»
Я должен был всенепременно
За то, что смерти избежал я
И чудом всё ж остался жив.
Я по-другому стал на вещи
Глядеть ,познав вещей тех цену.
Теперь я даже научился
Жизнь по-особому ценить.
Ничто не может быть важнее,
Чем жизнь ,какая ни была бы.
Она желаннее свободы,
Богатства ,смерти и любви.
Немыслимая драгоценность,
Лишь раз дарованная Богом.
Ей нужно так распорядиться,
Чтоб уж никто не отобрал.
Отдам что есть и мне не жалко .
Имущество всё наживное.
Но жизнь— не брошенный окурок,
Погаснет – врядли прикурить.
ЧУВСТВА И ЧУВСТВЕННОСТЬ
Чувства – сложная наука,
Чувственность необъяснима.
То ли древний зов природы,
То ль причинная тоска.
Можно верить и не верить
В то ,что будет продолженье,
Но бессмысленность страданья
Очевидна для меня.
Часто так бывает мало
Только одного желанья,
Хоть искусство обольщенья
Вроде как на высоте.
На границе вдохновенья
Между совестью и блефом
Время не остановилось,
Лишь замедлилось слегка.
Даже на исходе ночи,
Когда лёгкая усталость
Тяжестью сжимает плечи,
Невозможно объяснить.
Ни мгновенных ощущений,
Ни придуманных страданий,
Но сбивается дыханье,
Чтоб ответить на любовь.
Хочется не осмысленья,
А простого восприятья
В продолженье целой ночи
И до самого утра.
Сон – не нужное занятье.
Он для юности помеха,
Если слиты все желанья,
А объятья нараспах.
Все благие намеренья,
Как пустые обещанья.
Тот ,кто думает о прошлом—
Настоящим не живёт.
Забываешь о морали
И о том, что на работу
И не прибранной придётся
Бросить смятую постель.
Просчитать всё невозможно:
То что было, то что будет.
Чувства – сложная наука,
Но делима на двоих.
О НЕСОСТАЯВШЕМСЯ ИСКУССТВЕ
Мне хотелось жить искусством
Удивительно красивым
И загадочно— манящим
В мире образов и звуков,
Слова и изображений.
Быть далёким от безумцев,
Что стремятся к простоте.
Силой лишь воображенья
Представлял себя на сцене
Драматургом и актёром,
Режиссёром судьб людских.
Мне хотелось стать поэтом,
Композитором и бардом.
Я мечтал быть музыкантом
И художником ещё.
Очень нравилась скульптура—
Привлекал холодный мрамор.
А уж от архитектуры
Чуть ли не сходил с ума.
Я любил почти все формы.
Театральные подмостки
Были словно хлеб насущный
В мои годы молодые,
Но менялись времена.
Жизнь так меня скрутила,
Что забыл я об искусстве,
Потому что хлеб насущный
Не искусство ,а еда.
Очень горьким оказался
Хлеб ,моим политый потом,
А иной раз даже с кровью
Исключительно моей.
Тут уж мне не до искусства,
Не до музыки с театром—
Все ограблены желанья,
С голоду б не умереть.
В голове другие мысли,
Потому что есть проблемы,
Не решаемые мною.
Да и как их все решишь,
Если низкая зарплата,
А кругом такие цены,
Что вопрос о выживании
Самым главным в жизни стал?
Ну какое ж тут искусство?
Композитором не стал я,
Никакой я не художник
И в театр не хожу.
Иногда лишь телевизор
Мне в искусстве собеседник ,
Да ещё порой с бумагой
Я по –прежнему дружу
Ночью душу изливаю,
Извлекая сердцем рифмы,
Что замешаны на боли,
На страданьях и любви.
Лишь любовь ещё согреет,
Но пожалуй ненадолго,
Потому что у любимой
Также множество проблем.
На пустой пишу желудок.
Не напишется иначе.
Никогда людей голодных
Сытый просто не поймёт
Как поэт ,я не известен,
Потому что нету денег.
А без денег напечатать
Невозможно ничего.
Жизнь бьёт бедою круто,
Отвечаю ей стихами
Хоть порою жить мне тяжко,
Есть отдушина— стихи.
Если б не был я поэтом,
То давно б в петле болтался,
Потому что жизнь достала,
А бороться нет уж сил.
РАССУЖДЕНИЯ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ
Пора пришла задуматься о вечном,
Но не о том ,что каждого тревожит
О сокровенном самом и далёком,
О том ,чем дышит наш пытливый разум.
Свинцовый груз домысленных иллюзий
Любого сломит, .но не обессмертит
Как мысль в несуществующих глубинах—
Путь от начала до исходных истин.
Но бремя несвершений и согласий
Пронзает мозг фанатиком-схоластом.
Как циник или гностик , отвергая
Насущное безумное творенье.
Пусть самой может изощрённой мукой
Пригрезится ,прекрасная как сказка,
В определенье всяческих несчастий,
Иллюзия астральных аксиом.
Но в круге теорем и уравнений
Никто ещё не равен Архимеду.
Раскручивает жизнь по эспоненте
Прямолинейность кривизны начал.
Но время – равномерное движенье.
Успех и крах практически едины.
А счастье в том ,чтоб ощутить однажды
Себя никем в веках непостижимым.
МУКИ ТВОРЧЕСТВА
Прошла хандра и беспокойство.
Я взялся наконец за ручку.
Исчезли лень и разгильдяйство.
Я чувствовал себя галерным
Рабом ,прикованным к столу.
Я был весьма категоричным
В своих случайных настроеньях.
И мне хотелось беспрерывно
Лишь гениальное творить.
Зажёг настольную я лампу
И ночь до самого рассвета
Спать не ложился ни на миг,
Пока не исписал тетрадку
Великолепными стихами,
Такими ,сам что удивился:
Как смог всё это написать.
Немного значит вдохновенье
Без дара Божьего с желаньем
Но всё же главным безусловно
Считаться может только труд.
Переломив сопротивленье
Ненужной, но всесильной лени
Я всё же создал то ,стремилась
К чему уставшая душа.
Я не горжусь ничуть стихами
Ни формой их ,ни содержаньем.
Господь водил моей рукою.
Я лишь орудье ,автор— он.
МОИ ОТКРОВЕНИЯ
Происходящее во мне
И мне порою непонятно.
В сады своих воображений
От жизни часто уходил.
Вино сомнительных желаний
Во мне бродило незамето.
И я не мог ,и не хотелось
Страстей удерживать накал.
Но что-то может быть на грани
Разумного и беспредела.
Меня держало словно цепью
И я предел не преступил.
Я был неистово любезен,
Красноречив ,хоть и застенчив.
И покорённый красотою
Влюблялся чуть ли не во всех
Красивых женщин и не очень,
Очаровательных и милых,
И даже в просто симпатичных.
Я в каждой видел божество.
Но были женщины такие,
Что в запределе пониманья.
И я глядел благоговейно
На неземную красоту.
Я видел их прекрасный образ,
И верил как ребёнок в чудо,
И слёзно плакала душа.
От жалости и умиленья,
От постигаемых пророчеств,
От благодарности к природе
За щедрость нашего Творца.
ВЕРЛИБР ГРЕХА
Свою вину избыть душа не в силах.
Зачем ещё чужую брать в нагрузку?
Я не сумею вылечить болезнь,
От коей сам страдаю, корчась в муках.
Чужая совесть как своя терзает.
Трагедия в душе нашла обитель.
Но из души живой не вынуть плоти,
Ну разве что в крови порушив тело.
Душа свою тюрьму покинув, тоже
По воле Бога умирает в муках.
Хотя она по сути и бессмертна—
Бессмертие лишь для небесных тварей.
А для земных— страдания и муки.
Но жизнь моя достойна ль состраданья?
Безумие греха и грех безумья
Ложатся несмываемым позором.
Кто не грешил— не знает покаянья,
А стало быть впадает в грех гордыни.
Всего лишь шаг ,чтоб удержать на грани
Между спасением и святотатством.
Кто ведает судьбу и волю Бога?
Кто знает, что случиться может завтра?
Никто на свете из живых и мёртвых.
Пути Господни неисповедимы.
РОКОВАЯ ОШИБКА
На дне глубокого колодца
Ты ищешь свет звезды далёкой
За истину ночного мрака
Приняв звезды той отраженье.
И вниз низринуться в глубины
Готов ,считая яму высью.
Но небо ,где сияют звёзды,
Лишь отражается в воде.
Тебе неведома ошибка.
В своём ты стоек заблужденье
И даже смерть в воде холодной
Тебя уже не отрезвит.
Забыл ты истину простую—
За все ошибки роковые,
А так назначено судьбою,
Придётся жизнью заплатить.
Довольно часто жизнью платим
Мы за любое заблужденье,
Что сопряжённое с .упрямством
Печально это сознавать.
Но в небе также как и прежде
Сияют царственные звёзды,
В воде колодца отражаясь,
Где может видеть их любой.
Но я совсем не исключаю,
Что может также заблуждаться
И ринуться на дно колодца
Не ты ,а кто-нибудь другой
ИГРА
Катаклизмы изменились,
Вырываясь из печали,
Где иллюзия свободы
Лишь семёрка ,тройка, туз.
И вставал рассвет багровый,
В небе иссиня-махровом.
Словно туз червовый, губы
Даже у пиковых дам.
Разбиваются надежды,
Что прозрачнее, чем стёкла.
Жизнь ,похожая на бегство—
Часть назначенной игры.
Солнца луч в спектральных формах
Разлагал суровый воздух,
И с неистовым азартом
Облака подогревал.
Кто не понял, тот с толпою
Неразумною смешался,
Отдаляясь от искусства,
Топором ломая грань.
В зоне творческих наитий
С недостатком и избытком,
Словно тайный знак чего-то—
Приглашение на казнь.
Все приматы— супрематы,
Все кубисты — шахматисты.
Сальвадор Дали азартен
Как Малевич и Шагал.
Нынче время злополучно,
Нам ни радостно ни скучно.
Важно выиграть в рулетку
Свою собственную жизнь.
Мир с ума сошёл однажды,
Все играют в карты ,нарды,
В шашки, также на бильярде,
И в рулетку и в судьбу.
Составляют гороскопы,
В розницу, а также скопом
Жизнь быть жизнью перестала .
Смысл её – одна игра.
А судьба— слепая дама,
До безумия упряма.
Даже Фёдор Достоевский
От игры сошёл с ума.
И Белинский ,и Некрасов,
Лев Толстой Саша Пушкин
Блок ,Есенин, Маяковский,
И Тургенев не Иван.
Даже Гоголь в «Мёртвых душах»,
Преисподней «мэтр» -- Булгаков,
Без конца ,казалось, можно
Этот список продолжать.
Все почти что символисты,
Маринисты, баталисты,
Даже кто в любви неистов,
Отдавали дань игре.
Взрослые как будто дети,
Все играют. Им не «светит».
Но считают своим долгом
В казино и в « кабаках»,
Просто в доме у соседа,
За застольем, за беседой,
Явно, тайно и подпольно
Отдавать себя игре.
И не важно кто играет
И во что. Он понимает:
Нет спасенья от азарта,
Всех с ума сведёт игра.
НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ
Твою литую плоть хочу я целовать,
А гроздь тугой груди, как винограда гроздь.
Я пью нектар любви из розовых сосцов
И льётся на меня земная благодать.
Не чувствую греха в объятиях твоих.
Как солнца светлый луч, пленил изгиб бедра
Мне очень хорошо, сегодня я с тобой.
Зачем же помнить мне , где был вчера один?
Свет за окном погас, но всё равно светло.
Сиянье глаз твоих, как сорок тысяч солнц.
Твой нежный гибкий стан теплеет под рукой.
Спуститься в грот любви земная страсть зовёт.
Твой жгучий поцелуй таит любовный яд.
Как зелья приворот, глоток всего один
Забвенье принесёт в объятиях твоих.
Страданьем обострён невинный мой восторг.
Запретные плоды невероятно сладки,
Но не был на тебя наложен мне запрет.
И всё же для меня безумно ты приятна.
Сожжён огнём любви ,рождающей порок.
Кто сможет осудить твою любовь, что даришь
Ты мне , и кто тебя порочной назовёт?
Царица ты любви, а страсть не опозорит
Чувствительность твою средь мировых услад.
Вечерняя звезда, которая мне светит,
И кто дерзнёт твоей не оценить красы?
Я описал в стихах , ничуть не лицемеря,
То, что увидел сам и подарил мне Бог.
ВЕРЛИБР УВЯДАЮЩЕГО САДА
Из смены рождений и смерти
Возникнет биенье Вселенной.
Сиянье небесного свода
Зависит от жизни людей.
Но двое губами и сердцем
И всем существом своим нежным
Друг другу в любви объяснились,
И вспыхнула в небе звезда.
Любовь – это значит рожденье
Без признаков видимой боли.
Любовь – это знак лучезарный,
Сияющий на небесах.
Пока горят звёзды на небе,
То жизнь и любовь побеждают,
Но если любовь умирает,
Погаснет на небе звезда.
И счастье уж длится недолго,
Как дождик над знойной пустыней,
Как ветер унёсший мгновенье
С холодных альпийских вершин.
Как жаль, что в природе всё тленно,
Лишь время ещё недоступно.
Но в этом метафора жизни,
Что всё превращается в пыль.
И чувства горевшие в сердце
Увы ,превращаются в пепел.
И звёзды , горевшие в небе,
Когда-то угаснут навеки.
Когда отцветут маргаритки
Губ ,вспыхнувших от поцелуев,
Мелькнёт полосою стальною
Угасшая было улыбка.
Пожухнет трава, хризантемы
К земле свои головы склонят.
Кто ведает, что будет завтра?
Кто мнит, что лишь он будет вечным?
И дождь гасит запах волшебный
Любовью цветущего сада.
И звёзды увяли на небе.
Вновь смена рождений и смерти.
КАКАЯ ЖЕНЩИНА НЕ ХОЧЕТ
Какая женщина не хочет,
Чтобы бросались на колени
Пред ней влюблённые мужчины,
Как будто каждый виноват.
Какая женщина не хочет
Почувствовать себя богиней,
При этом не в мужских объятьях,
А исключительно пред ним.
Какая женщина не хочет
Себя почувствовать любимой.
И трепет в сердце ожиданьем
Прнзает сущность всю её.
Какая женщина не хочет
Любви , но больше пониманья,
Хотя любая— изначально
Большая тайна для мужчин.
Какая женщина не хочет,
Чтоб женщиной её считали
Во всём её великолепии,
Пусть с точки зрения мужчин.
Какая женщина не хочет
Пленять своим очарованьем,
Природы вечной быть загадкой,
И постоянно быть другой.
ВЕРЛИБР НАГОТЫ
Ослепительней улыбки
Может быть твоё лишь тело,
Что мерцая в лунном свете,
Ослепляет, как звезда.
Этот мир безумной плоти
Безупречнее сиянья,
Так на волшебство похожий,
Не забуду никогда.
Нагота твоя безбожна,
Но божественно прекрасна.
Безупречны тонкость линий
И округлости бедра.
Ты стоишь, как изваянье
В вечном сладостном призыве.
Ты – античная богиня.
Я готов сойти с ума.
Зов бушующей природы
Пламенеет в юном теле
Беспардонного бесстыдства
И стыдливой наготы.
Гаснет страсть пред восхищеньем.
Боже , как она прекрасна.
Ничего нет в мире кроме
Безупречной красоты.
ВЕРЛИБР АБСУРДА
Кобылы сивой бред
Как восьмигранник боли.
Люблю я сочинять
Со скуки по ночам.
Как зайцу стоп-сигнал
Или седло корове,
Козе баян, а псу,
Как пятая нога.
Попу гармонь и та
Уместней бы казалась.
И рифмы никакой,
А смысла вовсе нет.
Но бред есть чья-то ложь,
Огромное, как море,
Бездонная, как небо,
Безумная, как жизнь
Я плачу, хохоча,
Словами издеваюсь
Я над самим собой
И миром в попыхах.
Глобальный образец
Как псевдо-хулиганство,
Как чувственность любви
Поруганной за грош.
Бесчестие и честь,
Как вымысел и правда,
Как чистота и грязь,
Мудрец и идиот.
Несу я просто чушь.
Хоть кто-нибудь заметит?
Но главное не в том—
Хоть кто-нибудь поймёт?
Смеялись надо мной
В курятнике все куры.
Скуля, залаял пёс,
Как будто зарыдал.
Но как известно всем,
Что куры тоже дуры.
Курятник , стало быть,
«Дурдома» филиал.
Пусть спорят мудрецы
Какой из них мудрее,
Похожий на стихи
Записываю бред.
КРУТОЙ « ПРИКИД»
«Прикид»твой крутой до «отпада».
Куда там Версачи с Диором.
Тебя круче только лишь горы,
А выше – одни облака.
Ты звёзд не затмила сиянье
Безумным до одури блеском
Могущественного наряда
Волшебной пленительной ткани.
Английская так королева
Своим не сияет нарядом
Как ты , безусловно, сегодня
В твоём бриллиантовом платье,
Со вставками из изумрудов.
А туфли из кожи питона
Покруче, чем из крокодила.
Завидую, но не прощаюсь.
РЕТРО-МОДА
Явилась опять на камины,
На замки и на привидения
Слепая разлучница мода
Из мрачного средневековья.
А также на венские стулья,
Хотя это было попозже,
Часы и щипцы для каминов,
Фарфоровые статуэтки.
Шлафроки, пижаму в горошек,
В полоску считают немодным.
Хоть есть электричество, — свечи,
Подсвечники и канделябры.
Ковры на полу и на стенах,
И мебель старинная тоже,
Тяжёлые люстры из бронзы,
Картины и мраморный столик.
Приёмы, как раньше у знати
И лошади вместо машины.
Кареты, ландо, экипажи,
Кинжалы и сабли на стенах.
Стволы господина Лепажа,
Назначенные для дуэлей.
Для женщин в ходу вышиванье,
И бисер жемчужный, и пяльцы.
Мужские камзолы и фраки,
Манишки, сорочки, жилеты,
Лакеи. домашние слуги,
Из золота цепи на шее.
И вновь стали в моде крюшоны
Домашнего приготовленья.,
Сыр лимбургский, также паштеты.
И суп петушиный из гребней.
Ах , люди, старинною модой
Мир движется, хоть по спирали.
Но всё возвращается снова
На круги своя непременно.
Века поменяли названье.
И кажется тысячелетье
Иное , и всё же , и всё же
Мы прошлого не забываем.
ВРЕДНЫЕ СОВЕТЫ (подражая Григорию Остеру)
СОВЕТ №1
Наступи на хвост собаке
И спроси её: «В чём дело?»,
Когда глупая собака
Вдруг от боли завизжит.
Может быть её хозяин
Станет громко возражать.
Ты ему на ногу тоже
Не стесняясь, наступи.
А потом на всякий случай,
Не раздумывая долго,
В жизни всякое бывает,
Поскорее убегай.
СОВЕТ № 2
Если ты чернил накапал,
Иль вишнёвого варенья,
Скажем , на рубашку брата,
То прощенья не проси.
Тебя сразу заподозрят,
И назначат виноватым,
Признавая за улику,
Пальцы с пятнами чернил.
Отвергай вину как можешь,
Сваливая всё на другого,
Потому что наказанье
Тебе вовсе ни к чему.
Если же изобличат вдруг,
И признают виноватым,
Говори, что было поздно
И достаточно темно.
Если ж нету доказательств,
Ни за что не признавайся.
Может это брат случайно
Сам накапал на себя.
СОВЕТ № 3
В школе стёкла бить не надо
За полученную двойку.
Потому что в классе этом
Самому потом сидеть.
Отмстить за двойку нужно,
Но конечно ж по-другому,
Чтоб никто не заподозрил
В этой выходке тебя.
Ты составь подробный список
Всех ,кто делал замечанья,
Выгонял тебя с уроков,
Маму в школу вызывал.
И начни мстить потихоньку,
Никого не пропуская,
Исподволь и незаметно,
Будто ты и не причём.
И о мести благородной
Ты ни с кем ни полсловечка,
А не то сдадут «училкам»,
В школе ябед ведь полно.
Ну а если невозможно
Отомстить поодиночке,
То не мудрствуй лукаво—
Просто школу подожги.
СОВЕТ № 4
Если вызовет директор
Вдруг по поводу куренья,
Сознавайся, даже если
Не курил ты никогда.
Расскажи как из рогатки
Сбил четыре самолёта,
Окна выбил в небоскрёбе
На сто пятом этаже.
На дуэли как стрелялись
Пушкин с Лермонтовым вместе,
И убили как друг друга
Неизвестно почему.
Расскажи про ножки Буша,
И про глаз его стеклянный.
И вину за наводненье
Тоже на себя бери.
Пусть сочтут тебя лгунишкой,
Иль хотя бы фантазёром,
И тогда не заподозрят,
Что ты делал опыт в школе
И нечаянно взорвался,
Сам взорвался почему-то,
Видно опыт не удался.
Школьный ваш химкабинет.
СОВЕТ № 5
На уроке физкультуры
Явно ты не мастер спорта.
И три раза подтянуться
Почему-то тяжело.
Ты не мучай организм.
Принеси с больницы справку,
Что ты болен скарлатиной.
Свинкой, корью и краснухой,
Ну а также дифтеритом,
Птичьим гриппом и чумой.
А ещё к тому ж холерой
И сенною лихорадкой.
И тебе вполне возможно
Разрешат уйти домой.
А по школе— нет сомненья,
Что объявят карантин.
Будучи на карантине
Накачать успеешь мышцы,
Станешь сильным и здоровым,
И к тебе придёт успех.
Все свои исправишь двойки
По труду и физкультуре.
Главное :все эти справки
И печати раздобыть
ГРЕШНИЦЕ
Кто может помешать тебе
Твои желания насытить?
Зачата в блуде ночью ты,
И в блуде жизнь твоя проходит.
Я помню о твоей любви,
Когда была ты молодою.
Под всяким деревом твоим
Любой насытиться мог телом.
Что совершила в жизни ты,
Став дорогою куртизанкой.
Огнём страстей пылаешь вновь
Для похотливых и бесстыдных.
Манишь обманутых мужчин
Своею плотью обнажённой.
Прельщая ласками и страстью,
Зовёшь в объятия порока.
Ты помнишь ли о преступленьях
Безумной юности своей.
О скольких ты здесь соблазнила
Роскошной похотью своей.
Себя ты продавала многим
Роскошнотелая блудница.
Наверняка теперь не помнишь
Ты всех любовников своих.
Твои желания насытить
Тебе никто не помешает.
Нет сладострастья без эмоций,
Без чувственности и без лжи.
СМЕРТЬ ВАРВАРА
Варвар дикий, одетый лишь в шкуру медведя,
Деву увидел, в воде по колено стоящей.
Волосы мыла она за терновым кустом одиноким.
К деве подкрался он словно к добыче охотник.
Вид обнажённой груди, словно запах добычи,
Варвару тёмным желанием мозг затуманил.
Лассо взметнулось, петля затянулась вкруг бёдер,
В звонкую воду прозрачную дева упала.
Яростно впился он в нежные губы нещадно,
Мокрые с девы сдирая в безумстве одежды.
Грубая похоть ведёт в лабиринтах желанья,
Чресла его наполняя безумной надеждой.
Похоть свою, словно сытость, удовлетворяя.
Совокупляясь с предметом проснувшейся страсти.
Варвар ещё никого не любил в своей жизни
И не познал что такое любовное счастье.
Деву нагую, прекрасную, но без сознанья,
Варвар терзал, плоть её преднамеренно тискал.
Только ответного в теле не вызвал желанья,
Звонкий ручей надругательств свидетель единый.
А ведь девица наверно кому-то невеста,
Стало быть кто-нибудь мести кровавой добытчик.
Розовой кровью окрасил ручей свои воды
Место, где сердце , пробила стрела с опереньем.
Варвар уткнулся в ручей своей рожей поганой
Не донасиловав чистую юную деву.
Кара свершилась .Вода у ручья помутнела.
Видимо похоть гуляет так близко от смерти.
ВЕРЛИБР БУРИ
Разгневанно солнце вставало
Над морем, не знавшим покоя
И бурные вихри печали
Вспенялись на гребнях зелёных.
Холмам были волны подобны.
И ветер, как раненый ястреб
Носился , в припадке срывая
С волн клочья разорванной пены.
На огненной Феб колеснице
На небе вычёркивал знаки.
И солнце рванулось упруго,
Чтоб путь совершить в Зодиаке.
НЕ ВСЁ ЛИ РАВНО
Не всё ли равно где?
Не всё ли равно что?
Не всё ли равно с кем?
Главное, то , что в тебе.
Не всё ли равно куда?
Не всё ли равно как?
Не всё ли равно кто?
Главное то, что в тебе.
Не всё ли равно зачем?
Не всё ли равно за что?
Не всёли равно куда?
Главное то, что в тебе.
Пусть кругом беспредел,
Память пусть коротка.
И что вокруг— не знать.
Главное – не потерять.
Не потерять себя,
Чувств своих не расплескать.
И не предать любовь,
Жизнь прожить без обид.
Если пришлось страдать,
Если умел любить,
И не умел предать,
Не всё равно ли с кем?
ТЫ – НЕЗЕМНОЕ СУЩЕСТВО
Ты интригующе прекрасна,
Как вечная музыка Брамса.
Твои точёные плечи
Словно вырезаны резцом Донателло.
Бархатистая кожа золотистым загаром
Напоминает кожицу плода тропического дерева,
А глаза своим неуловимым цветом
Напоминают восход солнца на море.
Они лучатся лазоревым оттенком,
С мерцающими солнечными бликами
И придают твоему нежному личику
Прелесть загадочности и интриги.
Ты создана не для земных услад любви,
А для любования и восхищения,
Для преклонения и молитвы.
Ты – неземное существо, ты – богиня.
Я наблюдаю тебя в молитвенном экстазе,
Шепчу слова божественной молитвы,
Где возношу благодаренье Богу
За то, что он сумел создать тебя—
Прекрасное творение природы,
Апофеоз изумительной красы.
Достойное творенье кисти Леонардо
И резца великого Буанаротти.
ПОРТРЕТ СЕМНАДЦАТОГО ВЕКА
О, Боже мой! Влюбился как мальчишка.
В кого?— В портрет семнадцатого века
И неизвестно писанный когда.
И имя той натурщицы безвестной,
Как имя сотворившего её.
Исчезло под покровами столетий.
Но Боже мой, как свежи краски эти,
Что вызывают в сердце колотьё.
А девушка, ну право, это чудо.
Прелестней в мире не было и нет.
Да что пред ней «Джоконда» Леонардо,
С загадочной улыбкой знаменитой.
Какая-то купчиха Мона Лиза,
Старуха Изергиль она пред этой
Авророй юной или Афродитой,
Но только не из пены сотворённой , —
Из тёплой плоти матери- Земли.
Божественно, но скорбно и прекрасно.
Не лик мадонны, а лицо земное.
В нём просто всё, но чудится такое,
Что только сердцу свойственно понять.
Мы помним то, что нам хотелось помнить.
Но сей портрет надёжно и надолго
Работу нашей памяти задаст.
Что в той картине? Женщина нагая?
Купальщица? Натурщица? Богиня?
Кто знает, что хотел сказать художник
Посредством этой сказочной красы ?
Единство мысли и природа чувства?
А может восхищался теплотою
Её стеснённой откровенной плоти?
Кто знает? Бог ему теперь судья.
Стою в оцепененье под портретом,
И созерцаю эту неземную,
Но всё-таки земную красоту.
И сердце очищается от скверны.
ВЕРЛИБР ЭКОЛОГИЧЕКИЙ
Гадят птицы, ящерицы, звери,
Гадит человек— венец творенья.
Гадят рыбы, бороздя просторы
Рек, озёр, морей и океанов.
Гадят комары, но незаметно,
Уж куда заметней гадят мухи.
И совсем невидимо микробы.
Мир загажен до изнеможенья.
Больше всех в природе гадят люди,
Кое-что идёт на удобренье.
Но не все полезные отходы,
Многие из них весьма токсичны.
Не вписавшись образом в природу,
Нарушая все её законы,
Человек её нещадно губит,
Сам того порой не понимая.
Якобы во имя гуманизма,
Вроде бы на благо человека.
И кому какое было благо,
Оттого, что мусорим и гадим?
Химия и дым, фреон и копоть,
Радиоактивные отходы.
Ведь уже озоновые дыры
Появились в нашей атмосфере.
Гадят все: животные и птицы,
Но природе враг чужой и злобный
Только человек – её растлитель,
Тот , который всё на свете губит.
Человек тупой и безнадёжный
Убивает сам себе подобных.
Он преступник, но и жертва тоже
Глупости и собственных амбиций.
Человек не может, чтоб не гадить.
Среди нас есть те, что гадят в душу.
От вонючих гадких испарений
Смерть приходит моровою язвой.
ВЕРЛИБР РАССВЕТА
За плотным звёздным покрывалом ночи
Светился слабый ручеёк восхода.
Зарницы полыхали в зимнем небе,
И серебрился иней на траве.
Но сквозь туман серебряного цвета
Уже сияли утренние краски,
И солнце золотило купол неба,
Но только лишь с обратной стороны.
Нельзя понять – уже настало утро,
Иль ночь свои продолжила скитанья?
Неясною предутренней прохладой
Вздымает звёзды свежий ветерок.
Зелёные оттаивают солнца,
В прозрачные стекаются потоки.
Широкою волной по небосводу
Несутся будто времени река.
Но время— оно разве исчислимо?
Нет у него конца и нет начала.
Есть только то, что люди называют,
Течением, материей пространств.
Рассвет нисколько не уменьшил стужи.
Мороз звенит как голос муэдзина,
Что с минарета призывал к намазу
Окрестных правоверных мусульман.
А в это время где-то в Сенегале,
А вовсе не в садах Семирамиды,
Жираф скончался. Это на рассвете
Ему приснился нехороший сон.
Над ним висели звёзды, но другие.
Другого цвета ночь и купол неба,
Над травами не серебрился иней,
Восход пылал не золотом, а кровью.
И всё же между этих двух событий,
А может не событий— совпадений
Лежит порочный круг – закон природы.
Его нарушить— то же, что пропасть.
ВЕРЛИБР СТРАХА
Под Аидом— Тартар.
Под Тартаром— великая бездна.
Не вернулся оттуда никто.
Даже боги Олимпа от страха
Перед бездной трепещут великой,
И там ужасом веет всегда.
Там бушуют свирепые вихри,
Там жилище сумрачной ночи,
И там чёрный холодный туман.
Где кончается звёздное небо,
Все концы и начала Вселенной,
И свисают там корни Земли.
Там от ужаса спряталась правда.
Если кто-то законы нарушит,
То отчужденным будет навеки.
Не исполнивший предназначенье
Обречён миру мёртвому жизни
И титаны, и люди, и боги.
ВЕРЛИБР СОЛНЕЧНОГО УТРА
Ты шла навстречу мне и утру,
Вполне возможно, что случайно.
Меня в то солнечное утро
Могло там вовсе и не быть.
Я мог в другом каком-то месте
Случайно также оказаться.
Ведь мы с тобою не знакомы,
И даже видимся впервые.
Я шёл, как будто озабочен,
Какой-то медленный и хмурый.
А ты прозрачною улыбкой,
Как роза радостно цвела.
Была полна очарованья
Непредсказуемой природы,
Дарила радость созиданья
Своей улыбкой неземной.
Шла независимо и гордо,
Как будто ты лесная фея,
Как будто ты цветов царица,
А может не одних цветов.
О, Господи, мне не встречались
Такие солнечные люди,
С такою кожей бархатистой,
Как персик розовой зари.
О, Боже, ты мне улыбнулась,
А может солнечному утру,
А может ласковому небу?
Нет, я уверен, – это мне!
Ты так прекрасно улыбалась,
Что растворился я в улыбке.
Глаза как мартовское небо.
Улыбка— Божья благодать.
Мне стало на душе светлее
В обыкновенное то утро,
Что стало необыкновенном.
Свершила это чудо ты.
В СЕТЯХ ВООБРАЖЕНЬЯ
Средь женщин быть ей точно первой.
Она изящнее Венеры,
Она прекрасней Артемиды
Нет равных ей среди земных.
Излишества любви и страсти,
А также грации и неги,
И чувств немножечко безумных
Её движения полны.
Вот на надушенной постели,
Благоухая ароматом
Магнолий, лилии и розы,
Она лежит, обнажена.
Лишь только лёгкая накидка
Прикрыла нежный треугольник
И беспредельную покатость
Освобождённого бедра.
Всё остальное так свободно.
Манит особенным соблазном.
Пот на сосках призывно-сладких
Сверкает словно бриллиант.
Она свежа ещё как утро.
Она едва-едва проснулась.
Она юна, но не подросток,
Активно раскрепощена.
Так сложена великолепно,
Она наверняка в постели.
Хотя я этого не знаю,
Должно быть очень хороша.
Как дышит грудь? Её дыханье
Сжигает земляничный воздух
И опаляет всё желаньем
В страсть окунуться с головой.
Быть может инопланетянка,
Или небесная богиня.
О, женщина, мы не знакомы.
Я от желанья весь седой.
ВЕРЛИБР СЛЁЗ И ПОЦЕЛУЕВ
Я сжал тебя в своих объятьях,
И понесло меня , как ветер
Пух тополиный ранним утром
Несёт куда-то над землёй.
И голова моя кружилась,
Я прижимался к терпкой коже,
От слёз немножечко солёной,
Но эти слёзы не твои.
То плакал я, ревел белугой,
Ты не поверишь, но от счастья,
Что я безудержно влюблённый
Тебя в объятиях сжимал.
Ты осушила мои слёзы
Прекрасным нежным поцелуем.
Я языком вонзался в губы,
Раскрытые как лепестки.
Я наслаждался поцелуем.
Я был доверчиво безумен
В твоих объятьях и во власти
Любовной магии твоей.
Ты волшебство моих объятий,
Колдунья нежных поцелуев
И фея всех прикосновений,
Ты радость чувственной любви.
Я погружён в твои объятья,
Как солнца луч в морскую воду.
Я поглощён в твоей пучиной,
Исчез я словно весь в тебе.
Есть только ты, моя Цирцея.
Я переплавился страданьем,
Слезинкой вытек в поцелуе,
И стал частицею тебя.
ВЕРЛИБР УТРАТЫ ВРЕМЕНИ
Мы встретились с тобой глазами,
Невольно оба улыбнулись,
Хотя, возможно, что подумал
При этом каждый о своём.
Нахлынули воспоминанья
О прошлом, вместе проведённом,
Из самых-самых сокровенных
Забытых уголков души.
«Ты не такой уже как прежде»,—
Как будто бы читал я мысли
Твои . «Ты тоже изменилась»,—
Глаза ответили мои.
«Ты постарел»,— глаза сказали,
И на висках твоих седины,
И реже волосы и зубы,
Да и походка тяжелей.
«Ты стала не такою стройной,
Какой тебя так долго помнил,
Пока сегодня не увидел»,—
Зубами я заскрежетал.
«Прости, по-моему, ты злишься»,—
Искрясь, глаза твои сказали,
Сияя блеском изумрудным
Не много выцветших зрачков.
«Нет, ничего,— смолчали губы,—
Мне много выпало страданий.
И я любил не безнадёжно,
Но всё куда-то утекло»
«А помнишь?»,— мне глаза мигнули
Скупою женскою слезою.
«Ещё бы»,— нежно улыбаясь,
Ответили мои глаза.
«Ну мне пора, ждут дома внуки,
Ведь трижды замужем была я
Из них ни разу за тобой»,—
Глаза печально мне сказали.
«Я знаю, что любил меня ты,
И знаю я ,что помешало
Тебе тогда моим стать мужем ,
Хотя ты этого хотел.
Да , ладно, время лучший лекарь,
Хотя не выбросишь те годы
Любви, надежды и страданий
И неожиданных поступков.
Я знала, что все эти годы
Ты ждал меня и так боялся,
Что это вдруг произойдёт»,—
Глаза твои мне просияли.
Сглотнув комок, я отвернулся.
Достал из своего кармана
Платок сморкальный белоснежный
Туда положенный женой.
Сжимая крепче руку внука,
Я вышел, наша остановка.
Внук на лице слезу увидев,
Спросил вдруг: «Деда, что с тобой?»
МЕЛОДИЯ НЕЖНАЯ СКРИПКИ
Струилась мелодия скрипки.
И в каждую клеточку тела
Врывались волшебные звуки,
Как света луч, ярким потоком.
Как тонок мотив был, так хрупок,
Как будто прозрачно-хрустальный.
Казалось биение сердца
Волшебную гамму разрушит.
Но если приблизиться к скрипке,
Души обретаешь спасенье.
Едва различимые звуки
Казались божественным пеньем.
О, нежная, выведет к людям,
К теплу, к благодатному свету,
И может быть, что к сокровенной,
Лелеемой с детства мечте.
Мелодия тонко скользила
По утренним вянущим травам,
По кронам высоких деревьев,
Замшелые трогала камни,
Как губы любимой губами,
Как трепет знакомого тела,
Пленённого судорожным звуком
За десять секунд до экстаза.
Волшебная музыка длилась.
Стонала пронзительно скрипка,
В душе навевая виденья
И образы разных конструкций:
Дворцов, серебристых фонтанов,
С тяжёлыми шпилями замков,
Полей и лугов ароматных,
С пасущимся стадом оленей.
Шипящие молнии звуков
Струились, как тонкие змеи,
И тело собой обвивали,
И тело от звуков обмякло.
Но как был богат и прекрасен
Мир нежных чарующих звуков.
Я слушал волшебную скрипку
И , кажется, медленно плакал..
Нет, не было гулких рыданий
И даже восторженных всхлипов,
Но слёзы, как сами, катились
Каким-то блаженным экстазом.
О, дивная, нежная скрипка,
Дыханьем мелодии душу
Ты мне опалила, сознанье
Легато своим подчинив.
Душа моя пела крещендо,
А в сердце забытое скерцо.
Меня положив на лопатки,
Звенел бесконечный мотив.
Волшебно-душевная скрипка,
Незримо дарящая счастье,
Мудра она и всемогуща,
Прекрасней на свете всего.
Какое в ней зрело величье,
Какое богатство, а сила
Чарующе-царственной мощи,
Рождённая повелевать.
ПАМЯТИ НИКОЛАЯ РЕРИХА
Вставало солнце над базальтом чёрным.
Текла вода божественного Ганга.
А Гималаи белыми снегами
Сочили мудрость, девственность и бодрость.
И солнечные зайчики взбегали
По скалам грозным, словно по ступеням.
О, боги Шамбалы, о них едва ли
Узнает скоро человечье племя.
Их охраняют тайна и величье,
Загадочность природных откровений.
У них названий нет и нет обличья,
Их не постигнет человечий гений.
Пройдут века , пройдут тысячелетья,
Когда пронзит божественная прана.
И через чакры разума и сердца
Нас просветит души отверстой рана.
Безмолвие соединит мгновенья
И тяжкое, но радостное бремя
Откроет в каждом сердце откровенье.
ПО УЛИЦЕ ПУСТОЙ ЛУНА ШАГАЛА
По улице пустой Луна шагала.
За ней случайные катились звёзды,
Подобные серебряным подковам,
Но отливавших знойностью полудня.
Они слегка расплавлено качались,
И ночь их ярким светом озарялась,
И вежливость была в ней разлита.
И тишина внимала оживлённо
Вселенскому небесному покою,
Где звёзды перекатывались ветром,
Как будто моря пепельные волны.
И слышно было как шуршат в потёмках
Их серебристо-огненные крылья.
И лишь Луна спокойно и безмолвно
На их игру взирала не сердито.
Ведь звёзды были очень молодыми,
Они существовали только Вечность.
КЛЯТВА ГАМЛЕТА
Ревело море, содрогались скалы,
Когда молился Гамлет, но не Богу,
А призраку отца, что убиенным
Был братом в тайности великой,
И требовал от сына он обета,
И кровью заклинал он к отмщенью.
И разрывалось пламенное сердце
У Гамлета, у принца датской крови.
И Гамлет клялся прахом убиенных.
Убийцу короля ждёт смерть-расплата..
Дух Гамлета незыблем, но в смятенье.
Пока ещё не предан он друзьями,
Любимая пока ещё любима.
Но Призрак пред глазами как виденье.
О, Гамлет, ты поклялся честью принца,
Единственно, ещё что не утратил
В родных пенатах мировой тюрьмы.
Весь мир— тюрьма, а Дания всех хуже,
Где лицемерье— та же добродетель.
На родине ты эту мысль взлелеял.
Где бедный Йорик, друг твой самый верный?
Готовься Гамлет к смерти иль победе.
Да ниспошлёт Господь тебе удачу.
Не дрогнет пусть рука твоя , принц датский,
В бою открытом, честном, справедливом.
Офелия ,твоя невеста, Гамлет,
Тебе верна, хотя и недоступна.
Когда погибнешь, смерть твою оплачет.
Ты клятву дал не Богу— человеку,
Отцу, который для тебя как Бог.
Твой « рубикон» ты преступил, принц датский,
Наследник ускользающей короны.
Сверши благое праведное дело.
Взывает кровь отцовская к отмщенью.
Ты посмотри, как бьются волны моря
И вопиют на небесах созвездья.
О ГРАДЕ КИТЕЖЕ
На зелёном острове,
Что на Чудском озере,
В древнем граде Китеже
Жил чудной народ.
Город свой построили
Из резного дерева
Без гвоздя единого,
Знать помог им Бог.
Ни полей, ни пажити
Не имели жители.
Только нива рыбная
В тех местах была..
Сети они ставили
На Чудское озеро.
Полны сети рыбою,
Словно закрома.
Долго ль время, коротко ль,
Всё же не угонишься.
И следить за временем
Людям не с руки.
За годами годы шли
Правдами- неправдами,
Только града Китежа
Нету у реки.
Нет его у озера, озера глубокого.
Где же град старинный тот
Нам не всё равно.
Сказано же в грамотах
На коре берёзовой:
«Нет здесь града Китежа,
Он ушёл на дно.
МОЛИТВА СЮРЮ-КАЯ
Лунный профиль Сюрю-Кая
Возносил свою молитву
К небу цвета изумруда,
Где серебряный двурогий
Месяц матово-блестящий
Золотые звёзды пас.
А на облаке огнистом
В розовых лучах заката
Отражалась, как улыбка
Вголубой туманной дымке,
С непонятною загадкой
Наша грешная Земля.
И земное отраженье
На зелёном фоне неба,
Как на атласе всемирном,
Смыслам здравым вопреки
Так рельефно выделялось,
Будто облако— экран.
Но беззвучная молитва
Золотого Сюрю-Кая
В снежном шёлковом халате
В вышине печальных гор
Отражаясь, словно эхо,
Прямо к Богу понеслась.
И услышал сам Всевышний
Ту молитву Сюрю-Кая,
Потому что в той молитве
Был природы крымской стон.
И послал тогда на землю
С неба божью благодать.
На заснеженной вершине
Золотого Сюрю-Кая
Вдруг трава зазеленела,
Заискрилось в небе солнце
И пустынные отроги
Цветом дивным зацвели.
ВЕРЛИБР СЧАСТЬЯ И ЖЕЛАНЬЯ
Гони невосполнимые желанья,
Не соблазняйся трудновыполнимым.
А там, где ничего совсем не можешь,
То ничего не должен и хотеть.
Пусть самосовершенствуется разум,
Освобождённый ото всех желаний.
Имей вещей всегда как можно меньше,
Таких, легко какие потерять.
Тогда твои враги, да и природа
Совсем не будут властны над тобою.
Будь счастлив самым лишь необходимым.
Счастливец , кто довольствуется малым.
«Естественно что, то не безобразно»,—
Из бочки восклицает Диоген.
Потребностей чем меньше мы имеем,
Тем счастья ощущение сильней.
А то живём— всего нам не хватает:
Квартиры, дачи и автомобиля,
Поездок на Канары и Бермуды,
А денег не хватает никогда.
Ах , если это у нас просто было б.
Всегда найдётся что-нибудь другое:
Большая яхта, дирижабль, остров
И не один, и личный самолёт.
Не в деньгах счастье— это каждый знает,
Хоть в чём оно никто не даст ответа.
А ларчик очень просто открывался:
Оно в соизмерении желаний.
ВЕРЛИБР ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕГО
Можно видеть то, что слышишь,
Можно слышать то, что видишь.
То, что чувствуешь и знаешь,
Можно пальцем осязать.
Нет отдельного искусства,
Есть гармония желаний
И единство ощущений,
Пусть не знаешь, как назвать.
Но в тебе оно подспудно
Созревает мыслью вольной.
Всё стремится к совершенству
На земле и в небесах.
Можно видеть, что не знаем,
Ощутить про что не слышал,
Наконец, присниться может
То, чего нет вообще.
Но в конце концов событий
Всех ведь не предугадаешь.
То, что ценим мы и любим—
Называем как-нибудь.
Наши беды от незнанья,
А обиды от гордыни,
Неуверенность от страха.
Не умеем отвыкать
От всего, к чему привыкли,
От удобств и непризнаний.
Жаждем денег, жаждем славы.
А спроси себя: «зачем?»
Мало кто ответить сможет
Искренне и чтоб толково,
Без вранья и искажений.
Любим мы в себе себя.
Очень часто окружают
Нас никчемные предметы.
Их красивая громоздкость—
Просто суета сует.
Но порой сквозь флер привычный
Независимых энергий
Замечаем мы красивость
Чего вроде бы как нет.
Ощущаем чуть не кожей.
Видим то, что можно слышать,
Слышим то, что можно видеть,
Но чему названья нет.
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
Время нам не подвластно,
Но мысли о времени
Рождаются внутри нас.
И мы сквозь призму сердец
Чувствуем время, и связь
Будущего с настоящим
Зреет в нас, как в колосе,
Пшеничный зреет хлеб.
Наши пот и кровь,
Наши радость и боль,
Любовь и ненависть.
Зло и добро.
Это всё наша совесть.
А время лишь связующая нить.
Между нами, прошлым
Будущим и настоящим.
ВЕРЛИБР МОЕГО ВОСПОМИНАНЬЯ
Профиль очерчен тонко,
И васильками зреют,
В мир распахнувшись ,как окна ,
Большие её глаза.
Но не глядеть мне больше
На профиль её точёный.
И не коснуться взглядом
Синих глаз – васильков.
Они растают в тумане
Самых заветных желаний
Среди мыслей далёких,
Что ей и не до меня.
Вниз опустила б резко
Как беличий мех ресницы –
У своего подножья
Увидела бы меня.
Но не смахнут ресницы
Ни слезы набежавшей,
Ни сладкозвучной грёзы
С песнею соловья.
Гордый точёный профиль,
Глаз васильковых просинь—
Всё, что теперь осталось
Мне теперь вспоминать.
ВЕРЛИБР БЛАГОСЛОВЕНЬЯ
От мрака, в котором томился,
Мне даст ли Господь избавленье?
Надежда расставила сети.
Не в них ли возмездье таится?
Когда хоть во что-нибудь веришь,
Сильнее к познанию жажда.
Всегда ль проливается в разум
То знание, что безгранично?
Когда ж дух и вера иссякнут,
Погаснет светильник сознанья.
Мы силы черпаем в надежде,
Господь нам даёт эти силы.
Познанье того иль иного
Уже вызывает сомненье
А если колеблется вера,
В душе настаёт разрушенье.
Тускнеет стремительный разум,
Врывается опустошенье.
В душе – ко всему безразличье,
Отчаянье, как наважденье.
Затопит волною унынье,
Как будто коварной изменой,
И сам себя якобы предал
И бросил в бездонную пропасть.
Душа и скорбит и рыдает.
Никто её стоны не слышит.
Безнравственно быть малодушным.
Господь от того отвернётся,
Кто был недостаточно верным,
И кто проявил нетерпенье,
Посмел укрепиться в сомненьях,
И душу свою загубил,
Хотя никому и не продал,
Забыв, что она достоянье
Ничьё, а лишь Господа Бога,
А все мы всё время под Ним.
Господь ведь не только надежда,
Источник ещё вдохновенья,
А также здоровья и блага,
Которые нам он даёт.
Господь – это разума светоч,
Великая грозная сила.
И лишь бесконечная вера
Поможет себя победить.
Но слаб человек и порою
Подвержен не только соблазнам,
Но страху, отчаянью, гневу
И прочим порокам земным.
А истина нам недоступна,
Ну разве в другом пониманье,
Но наши слова и поступки
Бессмысленны и не нужны.
К чему же тогда рассужденья?
Они порождают сомненья.
Сомненья уродуют душу
И наш разрушают покой.
Гармония мира лишь в вере,
Но всё ж не в слепой, а в разумной,
А разум даётся нам Богом,
Чтоб смысл Вселенной познать.
ПУСТЫНЯ
Оранжевые сгустки неба,
Расплавленные жарким солнцем,
Безмолвно падали в песок.
Безжалостно сжигая воздух,
Песчинки жаром накаляя,
Катилось солнце в небесах.
Лениво, сонно, с неохотой,
До самого, до горизонта,
Как будто млея от жары.
И ветер – лёгкие пустыни,
Исполнен знойного дыханья,
Песком кровавил горизонт.
Бесшумно двигались барханы,
Времён, пожалуй, мезозоя.
Пустыня всё-таки жила.
То выйдут из норы гекконы,
То скорпион с опасным жалом,
То промелькнёт в песке змея.
А то хвостом взмахнёт тушканчик,
Как будто попрыгунчик-мальчик,
То паучишка проскользнёт.
То где-то без обмана точно
Пройдут верблюжьи караваны,
Да и погонщик закричит.
Исполнена пустыня зноем.
Наступит лишь ночное время,
Едва на землю ляжет тьма,
Пронизывает жуткий холод.
Но холода сильнее голод.
И вот охота началась.
В пустыне всякое бывает—
Друг друга кто не пожирает—
На то естественный отбор.
Но завтра будет плавить небо,
Как прежде, огненное солнце,
И накалять вокруг песок.
ЗАБУДЬ ВСЁ, ЧТО ЗНАЕШЬ О ЗВЁЗДАХ
Забудь всё, что знаешь о звёздах.
И может они превратятся
В каких-нибудь ангелов резвых,
В детей непоседливых даже,
Что в небе резвятся игриво,
Как юные кони в полях.
Луна же пастух круглолиций,
С кнутом из космической пыли,
Никак не умеющим щёлкнуть,
Сердитое прячет лицо.
А небо, как чёрное поле.
Забудь всё, что знаешь о звёздах.
ЖИЗНЬ НЕ ПО СОВЕСТИ
Живём мы не по совести,
Живём не по понятиям,
По целесообразности
Как можем, так живём.
Хоть многое и кажется,
Но честность и неискренность
По жизни сочетаются,
А совесть не причём.
Вчерашние любимые
Сегодня лишь желанные.
Инстинктом распалённые,
Мы к женщине идём.
Без всякой задушевности
Ведём дела обманные,
А если будет выгодно,
То запросто соврём.
Такими ль были прежние,
Живущие средь нынешних?
Но честных не найдёте вы
И даже днём с огнём.
Ни в чём не виноватые,
С виною просто сжились мы.
Без веры, но с надеждою,
Как можем, так живём.
ВОПРЕКИ СТИХИИ
Кто зачат от Духа Жизни
И сумел познать забвенье,
Посреди дороги смерти
Как искусство торжества,
Тот не ведает печали,
Он умён и бескорыстен,
Ибо Дух его надмирен,
И он верит в чудеса.
Пусть стихия в дикой злобе
Опрометчиво клокочет
И швыряет с крутояра
Валуны большие вниз.
Пусть бурлит вода, вскипая
Рваной грязно-белой пеной,
С методичностью расчёта
Исполняя свой каприз.
Пусть стихия торжествует
Как холерик угорелый.
Предстоит проснуться рано,
Чтоб не прозевать восход.
Мир безумен, но прекрасен
И всегда разнообразен.
Мир сошёл с ума сегодня,
Может завтра повезёт?
ВЕРЛИБР ОБЕЩАННОГО
Настольной лампы шар
Светился как луна.
Миг счастья назревал
В томлениях любви.
Перед рассветом ночь
Особо хороша,
Когда любовный жар
Уже согрел тела
И тёплая постель,
Как нега Естества
Манит, зовёт, томит
И обещает рай.
Но если ночь любви
Обещана в четверг,
То в пятницу хотя б
Должна произойти.
Пусть занавески шаль
Скрывает лунный свет,
Как нежный пеньюар,
Прозрачней, чем хрусталь.
Пусть вьётся за окном
Шлейф Млечного Пути.
Когда любовь в сердцах,
То не нужны слова.
Мы, кажется, слегка
Вдвоём утомлены.
Настольной лампы свет
Нас снова вдохновил.
ВЕРЛИБР ВРЕМЕНИ
Я с Вами не знаком ещё
Который раз подряд и всё же
Заблудимся в хронопатемах
На разных сторонах потока.
Мы рядом на одном и том же
Стояли месте с глазу на глаз.
Ни миллиметра между нами,
Лишь время разделяло нас.
Каких-то два тысячелетья
Вы, мэм, до рождества Христова.
А я почти что накануне
Четвёртого тысячелетья.
Простите, третьего, а впрочем
Кто время мог в веках измерить?
К чему с пустой считаться мерой—
У Вечности всего навалом.
Рождённых или не возникших
Идей заложники мы оба.
Все обстоятельства – « отмазки»,
Чтобы не делать ничего.
Но время воссоединило,
Хоть может не любой и каждый,
Что в тайны посвящён Изиды.
Достаточно построить Мост.
Как важно тут не ошибиться,
Ведь Мост над Временным Потоком
В Пространстве будет без опоры.
Материй свойство таково.
Я Вас узнал через пространство,
Царица Номов древней Кеми,
Не только лишь по одеянью
И украшеньям на груди.
Стан нежный с бронзовым оттенком
И охряные полукружья
Лишь для Египта характерны
На нежных розовых сосках.
А эта с патиной корона
В необработанных алмазах
И в обрамленье изумрудном.
Я имя в точности узнал.
Такая царственная шея
С изгибом редким лебединым.
Узнал я профиль по камее—
Ведь Вы царица Нефертити.
МОЕЙ ЛЮБИМОЙ
Тебе кто ближе: страждущий Ромео
Иль вечно сомневающийся Гамлет?
Кем хочешь быть: Офелией, Джульеттой?
А может быть простою королевой.
Не из трагедий Вильяма Шекспира,
А из портретов поздних модернистов.
Сама кто ты? Богиня древних греков
Или простая русская крестьянка
С иконописным ликом Моны Лизы?
А может ты царица Клеопатра,
Наяда, нимфа, или Афродита?
Запутался я в древних именах.
Прекрасней ты божественной Дианы,
Венеры и Юноны вместе взятых.
Одно лишь знаю я определённо,
Что я люблю тебя, кем я бы не был.
И кем бы ты на свете не была:
Крестьянкой, королевой иль богиней.
Но всё-таки по Божьему веленью
В моём ты сердце розой расцвела.
По возрасту пускай ты не Джульетта,
Но возраст может не иметь значенья.
Ведь и любви все возрасты покорны.
Не Гамлет я, Офелия моя.
Поэтому нет никаких сомнений,
Что Богом предназначена мне в жёны.
Ведь браки заключаются, известно,
Не на земле, а лишь на небесах.
ЕСЛИ ПОКИНЕШЬ МЕНЯ
Если покинешь меня –
Звёзды собьются с пути,
С неба сорвётся Луна,
Выйдет море из берегов.
Солнце уже не взойдёт,
Ночь не закончится днём,
Жизнь растает во мгле,
Если покинешь меня.
НАВСТРЕЧУ ПОРОКУ
Юная дева с глазами пугливой газели
В наманикюренных пальцах окурок держала,
Фирмы известной в восточном и западном мире.
Это от «Мальборо» был несгоревший окурок.
Девушка эта была «под хмельком» незаметным.
Видимо шла с вечеринки. Довольно игривый
Взгляд означал, что не прочь продолженья
Девушка эта в компании с кем-то подобным.
Несколько рюмок напитков, несущих веселье,
Сделали слишком свободной незрелую душу.
Было легко ей и всё же немножечко грустно,
Лишь оттого, что закончился маленький праздник.
Нервно курила и пепел сбивала в смятенье
Тонким, изящным наманикюренным пальцем.
Ветер волною вздымал её летнее платье
И обнажал удивительно стройные ноги.
Взгляды прохожих невольно на них устремились,
А у мужчин возникал интерес нездоровый.
Юная дива, казалось, что не замечала
Брошенных мельком их взглядов весьма похотливых.
Вот докурив, на дорогу роняет окурок
Вредной, но всё же такой дорогой сигареты..
Как королева, так гордо фланирует дальше,
Будто и нету на улице этих прохожих.
Только скользит незаметно рассеянным взглядом—
Ищет того, кто её одиночество скрасит.
Ночь впереди, а ей хочется очень веселья,
Может любви – не слюнявой, а подлинной страсти.
Юная дива не опытна в море житейском.
Счастье, любовь. страсть, вино – всё смешалось
В этой красивой, но тронутой хмелем, головке.
Может впервые пришлось этой диве напиться.
Только по вкусу пришлось ей коварство напитка,
Танцы под музыку с полувлюблённым мужчиной,
На вечеринке одетым от фирмы Кардена,
С запахом тонким жасмина и томной сирени.
Внове, конечно, для юной души ощущенья.
Просто не ведает дива чем это чревато.
Как по волнам под порывами сильного ветра,
Утлым челном поплыла уж навстречу пороку.
ИСТОРИЯ ПОД ДУЛОМ
Что написал бы летописец Нестор,
Когда б сержант с наганом за спиною
Его дежурил день и ночь, а спрятать
Написанное ну никак нельзя?
Не осуждайте тех, кто духом слабый.
Какую правду и какому Богу
Он поклонялся бы под страхом смерти
Карающей руки Н К В Д
Историков, что постоянно лгали,
И живших в страхе, очень понимаю.
Ведь капля правды, словно капля яда,
Обозначать могла одно лишь – смерть.
«Сивухой» пропаганды оболванив
Себя самих, а заодно и правду,
Историки писали, что велели,
На этом делая свою карьеру.
И пайку вместо пули получали.
История чиста от наслоений,
А правду трудно замутить словами.
Но нужно всё же, правду чтоб узнали
О ней подозревающие люди.
История печальна и кровава.
Её наврядли сотворить в перчатках.
История – в натруженных мозолях,
А не в прилизанных учебников страницах.
Учебники писали в страхе люди,
А стало быть в них не найдёте правды.
История всегда живёт в народе,
В его страданьях, горестях и боли.
Советскую историю писали
Без исключения под дулом и под страхом.
Но капли правды, словно капли крови,
Сквозь толщу лжи наружу просочились.
Мы прошлых уничтожили кумиров.
И, сбросив окровавленные флаги,
Историю творим и созерцаем
Без автоматов и угроз застенков.
Историками стать смогли поэты,
Философы, а тот, кто был без чести,
Нам не указ. Мы верим лишь себе.
И чёрное не назовём мы белым.
Кровавое останется кровавым.
И Несторов, свободных и правдивых,
Правителям приватным не подвластным,
Должна родить свободная земля.
История в сердцах – не на бумаге.
История лишь в памяти народной.
История – любой из нас, ты сам.
ПОДРАЖАЯ ГОМЕРУ
О юноша гордый и смелый,
Влюблённый в прекрасную деву,
Сегодня ты с нею возляжешь
На ложе ливанского кедра,
Усыпанное лепестками
И благоухающей розы,
И благословенного мирта.
Познаешь ты девственность ныне
Той, стала твоей что супругой.
Ты снимешь с неё ожерелье,
Тунику. тончайшую столу,
Из кожи змеи сандалеты,
Звенящие туго браслеты.
Взойдёшь на кедровое ложе,
В котором томится желанье.
Коснёшься бугра Афродиты
Могучим нефритовым жезлом.
И волны накроют экстаза
Покровом блаженства обоих.
Коснёшься сокровищ ты редких
Ценней, чем рубины и злато,
Дороже редчайших жемчужин,
А также алмазов дороже.
С возлюбленной соединишься,
В неё уронив своё семя –
Плода несгораемой страсти,
Зачатием будущей жизни.
Объятья любви обжигают,
Но не оставляют ожогов.
Впервые, согласно закона,
Увидишь ты юную деву
С распущенными волосами
Совсем пред тобой обнажённой.
И сам ты лишённый одежды
Предстанешь пред ней безоружным,
Без копий, меча и трезубца,
Без шкуры звериной на чреслах,
Почти как дитя, беззащитный,
И тоже без всех украшений.
Оружьем тебе служит «жезл»,
Как символ мужского начала.
Так не осрамись в этой битве,
Названье которой – зачатье.
Сегодня познаешь ты радость,
Блаженство и таинство ночи.
О, юноша гордый и смелый,
Тебя возжелал Дионисий.
Найди в уголке потаённом
Ты в гроте любви Афродиты
Её сокровенную точку
И деву окутай экстазом
Почти неземного блаженства.
Поверь, что за это супруга
Тебе будет так благодарна.
Не раз она грот Афродиты
Откроет нескромному взору,
Но лишь твоему и в забвенье
Пребудешь ты в волнах блаженства.
Но только, о, юноша, помни:
Поспешность бывает излишней.
Ты должен её подготовить,
Лаская желанное тело.
Слегка расточай деве ласки.
И должен ты быть осторожным
Невинности деву лишая.
Сначала ей может быть больно,
Но после зов слушай природы.
Подскажет тебе Афродита,
А также Афина Паллада
Что делать ты должен с супругой.
Но прежде взойти чем на ложе
С любимой супругою юной,
Пожертвуй хотя бы ягнёнка
Ты в храм на алтарь Афродиты.
ЗИМНИЙ ПЕЙЗАЖ
Зима в тот год была довольно хмурой.
Игольчато искрились так сугробы
В алмазных грязно-серых переливах
Закатного обиженного солнца.
Деревья, словно по команде «смирно»,
Застыли в «холодрыге» и безмолвье.
И даже ветер зябко в мёрзлых ветках
Тепло найти пытался как в берлоге,
Где бурый исполин впадает в спячку.
Мороз трещал со звонкостью металла.
Как битое стекло во время взрыва,
Упав на землю, лопались сосульки.
Холодное малиновое солнце
К слепяще – бело - мраморному снегу
Притягивало стылые лучи,
Как нищий кисти рук за подаяньем.
ГИМН ДИОНИСУ
Блажен, кто служит Дионису,
Его не разглашая тайны,
Воздав великим возлияньем,
Обожествляя сок лозы.
Блажен, кто первым посвящает
Тост древнегреческому богу
Веселия и вакханалий,
Но не теряя головы.
Молитвой лишь очистишь душу
От грешных мыслей и от скверны,
И тост подняв во имя Бога
С напитком солнечной лозы.
Да будет девственно-невинной
Душа не знавшая порока.
Прекрасен сок душистых ягод,
Что подарил нам Дионис.
ЭХО СТРАСТИ
Обжигали горячие ласки,
Опьянён не вином – поцелуем.
Крепче уз круговые объятья.
Так жасмин обнимался с сиренью.
Голос разума врядли услышу.
Эхо страсти как колокол чувства.
Неземное должно быть созданье,
Может даже инопланетянка.
Бесподобна ты, ибо прекрасна.
Красота твоя соизмерима
С беспредельным могуществом Бога
И его несравненным талантом.
Звёздной россыпью взгляда любуясь,
Я внимал жадно каждому слову.
Словно мёд твои сладкие речи.
Я таких не встречал во Вселенной.
Водопадной струёй рассыпаясь
Ниспадают жемчужные косы
По точёным плечам обнажённым,
Обнимая их плоть перламутром.
Здравствуй милая, здравствуй царица,
Здравствуй чудо иных откровений.
Я в тебя безнадёжно влюбился,
Я тобой покорён безоглядно.
Как набат языком своим медным,
Словно тонкая жилка на шее,
Бьётся эхо неведомой страсти
В унисон пролетевшему ветру.
А НУЖНА ЛИ ОГРАНКА СКРИПКЕ?
Где-то нервно играла скрипка.
Кто-то брызгал смычком по нервам.
И летели куда-то звуки,
Растворяясь во встречном ветре,
Шерховатой алмазной пылью
Покрывая Земли поверхность,
Разрывая кому-то душу,
Но кого – то в тени оставив.
Как гранильщик чужих алмазов,
Я впитал в себя звуки скерцо,
Опасаясь их острых граней.
Но нужна ли огранка скрипке?
Отзывалась ломота в теле,
Звук в районе пронзал диафрагмы.
Подгибались слегка колени
И душили глухие слёзы.
Но опять где-то близко к сердцу
Поднималась волна забвенья
И пронзала тугое тело
Миллионами звуков-игл.
Это было парадом звуков
Виртуозного исполненья.
Только рано здесь ставить точку.
Продолженья душа искала.
Истязанье души и плоти,
Словно боль от клинка стального.
Исполнитель был гениален,
Но возможно, что сумасшедший.
С гениальностью бред на грани,
Но черта ,словно грань кинжала.
За чертою, за гранью – пропасть
Глубиною в целую жизнь.
Эта музыка словно слёзы.
Для чего подслушивать звуки,
Если можно подслушать мысли
При вялотекущей шизофрении?
ПОСЛЕ НОЧИ ЛЮБВИ
Не говори «Люблю»! Слова разрушить
Способны всё, что было этой ночью.
В прекрасном ощутил я бесконечность.
Слова же могут оказаться ложью.
Мы оба можем вместе заблуждаться
По поводу внезапного порыва,
Когда мы в неожиданных объятьях
Обряд священный вместе совершили.
Не говори: «Люблю» без оснований.
Целуй меня без лишних слов, ведь завтра
Вполне уже возможно отрезвленье.
Вчера мы растворялись в упоенье
Не чувственности даже – в наслажденьях,
Которые испытывали оба,
Не думая ни капли о грядущем.
Любовь и чувственность смотри не перепутай.
Хотя, возможно, что любовь случилась.
Тогда вдвоём должны её лелеять,
Беречь, ну прямо, как зеницу ока.
Дай Бог, чтоб чувства полностью совпали
С тем, что обычно происходит ночью
Между двумя влюблёнными в постели
В период брачный матери-Земли.
И потянулись бы тела и души
Друг к другу и не только ночью брачной.
И не слова тому есть подтвержденье,
А наши обоюдные желанья
Принадлежать в беспечности друг другу.
ЧТО ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Энергию небес зовём любовью,
Которая есть первоэлемент,
Явившийся началом для Вселенной.
Считаем, что кого-то мы любили.
На самом деле многие страданья
Свои, но также каждый раз чужие.
Никак нельзя любовью управлять.
Наоборот: она, хоть незаметно
И мягко всё же управляет нами.
В ней всё, чему нас учит бытие.
Но кто её использовать пытался,
Острейшее ждёт разочарованье.
Энергия вольна и так дика.
Тщеславимся иллюзиями жизни.
Судьбу-то всё равно не обмануть
Пытаемся ослабить её действо,
Вместо того, чтоб взять и укрепить.
Использовать её в корыстных целях,
Как водится, незримо, не возможно.
А ежели кто сам собой рискует,
Останется, практически, ни с чем.
Энергия особенного свойства,
Что Космос родила, и есть Любовь.
Кто осознал, тот близок к обретенью
Себя в себе и в мире остальном.
Любовь есть Бог, Бог есть Любви начало.
Не стоит тратить на преодоленье
Ни сил, ни воли, ни своих безумств.
СОДЕРЖАНИЕ
1 Верлибр Сюр.
2 Верлибр Кармы.
3Верлибр чувственной ночи.
4 Верлибр Хаоса.
5 Жизнь не окурок.
6 Чувства и чувственность .
7 О несостоявшемся искусстве.
8 Рассуждения о жизни и смерти.
9 Муки творчества.
10 Мои откровения.
11 Верлибр греха.
12 Роковая ошибка.
13 Игра.
14 Настоящая любовь.
15 Верлибр увядающего сада.
16 Какая женщина не хочет?
17 Верлибр наготы.
18 Верлибр Абсурда.
19 Крутой «прикид».
20 Ретро-мода.
ВРЕДНЫЕ СОВЕТЫ
21 Вредный совет №1.
22 Вредный совет №2.
23 Вредный совет №3
24 Вредный совет №4.
25 Вредный совет №5.
26 Грешнице.
27 Смерть варвара.
28 Верлибр бури.
29 Не всё ли равно?
30 Ты – неземное существо.
31 Портрет семнадцатого века.
32 Верлибр экологический.
33 Верлибр рассвета .
34 Верлибр страха.
35 Верлибр солнечного утра.
36 В сетях воображения.
37 Верлибр слёз и поцелуев.
38 Верлибр утраты времени.
39 Мелодия нежной скрипки.
40 Памяти Николая Рериха.
41 По улице пустой Луна шагала.
42 Клятва Гамлета.
43 О граде Китиже.
44 Молитва Сюрю-Кая.
45 Верлибр счастья и желенья.
46 Верлибр Всеобъемлющего.
47 О времени и о себе.
48 Верлибр моего воспоминанья.
49 Верлибр Благословения.
50 Пустыня.
51 Забудь всё, что знаешь о звёздах
52 Жизнь не по совести.
53 Вопреки стихии.
54 Верлибр обещанного.
55 Верлибр времени
56 Моей любимой.
57 Если покинешь меня.
58 Навстречу пороку.
59 История под дулом.
60 Подражая Гомеру (Советы новобрачному)
61 Зимний пейзаж.
62 Гимн Дионису.
63 Эхо страсти.
64 А нужна ли огранка скрипке?
65 После ночи любви.
66 Что есть любовь.
67