* * *
...ни слова; лист пустой
и комната пустая,
в начале февраля
недолог солнца свет.
пью тишины настой,
в котором иней тает
забвенья; в память взгляд
сквозь N уходит лет.
и в этой тишине
на старые мотивы
мне старых слов не спеть
и не сгореть дотла;
лишь, как и раньше мне
так нужно быть счастливой,
так важно, чтоб и впредь
мелодия жила.
замру я, буду я
безмолвна, неподвижна,
молчания обет
не смея нарушать;
и, наконец, друзья,
куплет, доселе лишний,
что раньше не был спет,
споёт моя душа.
* * *
Поздно, вечер лиловым студнем
Прячет день под своей печатью.
Так плывут, невесомы, будни,
Разлинованные на части.
В дальний путь, холостой и жуткий
Впряжена кобылицей белой,
Я не смела сказать и шутки;
Я молчала и век не пела.
Мой размашистый крупный росчерк:
‘Как от радости я устала’ –
Просто ложь,
радость сгустком малым
Вызревает промежду строчек.
* * *
Пафосно грезить про горные кручи
И завлекаться на крик воронья,
Брезгуя, думать: я лучше. Я лучше?
Кто это? Боже мой, всё это я!
Греясь под драным судьбы одеялом,
Лишь бы принять его, мой оберег,
Лишь бы увидеть великое в малом,
Лишь бы...
пока ещё день на дворе.
* * *