Из ЧАСТИ ПЕРВОЙ: ДУРАЦКИЕ ИГРЫ
3 * * *
Олух жил. С кем он жил, да и как? – без понятья….
Но душил регулярно кого-то во влажных и пресных объятьях
(так привычно же чешут, с безделья, мозоли на пятках), -
Сказку Пушкина очень любил, олух наш, про Балду,
И читая, метал он в желудок без счёта питьё и еду….
Был обжорою олух, был толст беспримерно
И душил вероятно в объятьях он только подушки, что скверно
(в образа, согрешив, он шептал шелуху от молитв суеверно, наверно…), -
Попадью представлял он в тех формах: и пышных, и сдобных, и пылких,
И сивуху лакал – из зелёной, с сургучной затычкой, бутылки…
А в зелёной бутылке, на дне, проживали, медузой обрюзгшей, одёнки, -
Да, - микстуру от «дна» прописал как-то всем пролетариям Горький…
(только действо, её же, той пьески - от порки до порки…), -
Олух, наш - и на заднице, - был чрез чур толстокож…, -
И душой был похож на заржавленный гвоздь!
Раз заржавлен, то значит, что не был совсем недотрогой –
Что-то влажное, знать, обнажённою плотью потрогал!
(шевелил в чём-то, знать, подходить если строго…), -
Что за спрос? – он совсем, олух наш, невменяем:
Если что, нагибается сразу за камнем!
Олух жил. Да и хрен с ним – пусть дальше живёт,
В чашке чайной разводит водой из мензурки коричневый йод
(что б соседей от глаз, от его пучеглазых, не бросило в пот), -
Щитовидка хотя бы, у олуха, будет в порядке….
В остальном, как дурак - всё живёт без оглядки.
14-15.03.08