Иосиф ест чечевичную похлёбку,
Ту самую, за которую продавала его страна.
В Берлине, в Нью-Йорке, на финской сопке
Он ест в охотку, почти до дна.
А что осталось - бросает птицам.
И летит вдоль Черри, как юный Эль,
И летит по Йорку, и летит по Ницце,
И видит приветливый Сан-Микель.
А над Иосифом густеют тучи,
И он забывает, который час…
А там, на восходе земля, где лучше,
Хоть и кричит она часто фас.
И где пьяный Яков на кухне с моськой
Всю ночь сидит и ждёт вестей,
И под нос бормочет: Ёська, Ёська,
В кепке, сука, нобелевский богатей.
Вот бы простил, посетил, поставил…
(но здесь у Якова меняется тон)
Ведь надо жить, как Апостол Павел!
И хлоп по столу, и белый батон
Под моськины визги на пол слетает,
А следом газета за п(р)ошлый день,
И которая тоже о нём вещает,
О том, что Иосиф – алкаш и кобель.
Иосиф ест чечевичную похлёбку.
Он ест элегантно, как сказочный Лель,
В Берлине, в Нью-Йорке, на финской сопке,
На серых плитах, цветах Сан-Микель.
Фото: br00.narod.ru