Который день прилета птицы
нетерпеливо ждем в лесу –
когда она вдруг приземлится
и сядет рядом на косУ.
А в небе, тихом и пустынном
и голубеющем пока,
несутся вереницей длинной
одни седые облака.
Вращаем головы и уши,
фильтруем звуки… «Слышишь? Вот…»
Но это «Шмель»…
Нам шмель не нужен,
нам нужен только вертолет.
Стоим. Сидим. Лежим. Не знаем –
сидеть, стоять или лежать.
Едим. Пьем чай. Портки стираем.
И вновь идем себя купать.
У Миши пар уже клубами
из щелей всех его идет.
А Паша рьяно вечерами
с сердцах дубасит вездеход.
Борис Григорьевич рыбачит,
и сети вновь его полны.
Белов у Сычкиной все клянчит
хоть захудалые штаны,
а та сурово брови сводит,
глядит пронзительно, без слов,
и голодранец вновь уходит,
в который раз уж, без штанов.
А время загустевшим варом
смолою медленно течет,
и солнце каждый день устало
садится, словно вертолет.
Стоим. Сидим. Лежим. Не знаем-
стоять, сидеть или лежать.
Едим. Пьем чай. Портки стираем.
И вновь идем себя купать.
Там Минь средь дьявольского жара
на верхней полочке лежит,
и, испуская клубы пара,
как самовар уже шипит.
Затем, дымясь весь и сверкая,
вздымая пара облака,
он лезет в речку, затопляя
ее крутые берега.
Но вот… Ну вот! Жужжит, родимый!
Как пуля, нА косу летим!
…А он, увы, невозмутимо
летит к счастливчикам другим…
Бредем назад к себе уныло
в свои палатки и опять
идем с мочалкою и мылом
в который раз себя купать…
Отмыты мы водой и паром,
людей на свете чище нет.
Блестим почти как самовары –
а вертолета нет как нет.
И мы тогда, вздохнув, решили
(у нас что хочешь может быть)—
нас в дебри сбросили глухие –
забыв, что надо возвратить…))*
===============================
*Картинка будней геологического отряда,
высаженного в дикой арктической лесотундре
(на сотни км вокруг ни души) .
Времянку-баньку построили сами.
-