Век уходит, горбато сутулясь, страдая одышкой,
Замирая, как сердце, в распахнутых настежь дверях.
И уж если выкладывать «вечность», то не из ледышек,
А из тел насекомых, застывших внутри янтаря.
Память вязкая, точно смола. И на стыке столетий
Понимаешь, ничто не меняется. В этой связи
Что ни город, то Рим, да к тому же еще каждый третий,
Что ни путь, то опять бесконечный до Рима транзит.
На его площадях, как на выцветших ветхих подмостках,
Жизнь макабр исполняет от вечности на волоске.
Ночь распята дождем на безликих седых перекрестках
Под алармом слепых светофоров в привычной тоске.
Невозможно ненужные, странно случайные встречи
На мостах ожиданий, в пустых переулках разлук…
Жизнь не учит, а смерть, хоть сто раз преставляйся, не лечит
От желанья опять и опять возвращаться на круг.
Жажда жизни страшнее любой иссушающей жажды.
Помня каждый свой миг, он не помнит своих же имен,
Этот город уже пережил свою смерть не однажды,
Он скончался еще до того, как он был возведен.
Вечный город устал. А война прекратится, когда мы
Перестанем делить этот мир на своих и врагов
И начнем разделять на живых и на мертвых. И сраму
Не имущие станут немыслимо дальше богов.
Лишь подпалины памяти черными ранами фальши
Кровоточат средь будней. Не помнишь. Напомнить? Изволь!
Этот город случался с тобой и со мною и раньше –
Вечный город, как вечная память, как вечная боль.
Здесь никто никогда ни за что не бывает в ответе.
Здесь кармический холод, февраль ли за окнами, март.
Здесь не чувствуешь даже, здесь знаешь, что сам каждый третий,
Замыкающий канувших в Лету судеб арьергард.
Здесь никто ничего не решает, но здесь каждый волен
Ничего не решать, отдаваясь на милость судьбе.
Здесь всегда, как бы это сказать? слишком городно что ли –
Слишком явное чувство инакости в гулкой толпе,
Ощущенье, что все изнутри и снаружи раздеты.
Чтоб беспомощность эту хотя бы слегка заглушить,
Ты приносишь с собою немного Шекспира и света
И прозрачную жидкость на донышке полой души.
Неизбежно стекая в рассвет, ты ведешь разговоры
О влиянии бинарных систем на полярность планет
И о том, как забавно смотреть на слезящийся город
С высоты непрожитых, отпущенных вечностью лет.
И тихонько завидовать суетным сраму имущим,
С их неверием в смерть и покой, да вот только беда –
Демонтирован рай за ненужностью, штат был распущен,
И крылатые люди толпятся на биржах труда.