какая бы я ни была, я жду тебя,
солнцем, луной, иконкой, над огурцами плёнкой и
бликами в очках седого кондуктора.
меня не отпускает моя личная именная шконка,
я прошла все вехи от стадии гадкого утёнка
до магазина "продукты",
сжимая в ладонях раскалённое солнце, я пела твою колыбельную овощам и фруктам;
за прилавком тётки меня гоняли, за шкирман хватали, учили буквам
а-быр-валг и за то, что я цапаю руками товар поднимали гвалт,
а персики мне кивали головами,просились в карман, ряды покупателей оборачивались кровоточащими ртами ко мне,
на моей спине пробивались пушистые, тоненькие и тут же горели в огне
синим пламенем и пепел падал на персики, и в карамельном запахе судорогой
вставали в горле последние прогорклые крики.
а я жду тебя, ни птица, ни зверь, в коллапсе от множественных потерь.
татуировками цвета морской капли солёной въелись твои взгляды и твои локоны тёмные
в мои ладошки, в мои копытца, из каждой лужицы пью, чтоб напиться и стать этим агнцем поданным
тебе на обед.
рифмую "завтра" и "завтрак", и пудрю рыльце ржаной мукой,
никаких таких "да", никаких таких "нет"
просто дана команда ждать, просто ждать, когда поведут на убой
и стальную вознесут гладь надо мной и я проверю, не забыла ли взять
перчатки - озябнут ручки, забывая про раскалённое солнце в ладонях,
дрессировщик кнутом щёлкнет, сахарку мне протянет "на!"
а бабушка строго посмотрит и спросит "ты что, влюблена? ишь, как исхудала, скотинка!"
а слёзы, врасплох застигнутые, застынут льдинками на щеках
и нараспашку грудная клетка, страх потерять сердце почти что пропах персиками и карамелью,
а слёзы стекут капелью по весне, по когтям, по ногам и по внутреннему измождённому бездорожью
ожидания невозможного, пения твоих колыбельных засыпающим бездомным псинам,
красивым женщинам и мужчинам, целая антарктида возникла из слёзных льдин пока карантин был объявлен "жди". какая бы я ни была, я тебя жду, иди.