Перед белым листом задержался и думаю долго:
стоит портить его лапидарным невнятным письмом?
Не китаец,
и ручкой вожу,
словно курица лапой.
Каллиграфа
уверенно-твердый удар мне
совсем незнаком.
Что касается мыслей,
то что пред собою лукавить?
Образован достаточно я,
чтоб в почтении смочь
согласиться,
что сказано все до меня.
Что добавить?
Кто-то скажет:
и спичка уверенно светит в полярную ночь.
Формы чувств,
чувства форм
и, конечно, любовная нега,
или проще – тоска по тому,
что, увы, не сбылось,
только это и есть у того,
кто себя называет поэтом.
Только самообман,
призрак счастья,
наивная ложь.
Разве этого мало?
Кристально-багряным закатом
поперхнешься кроваво,
в последнюю ночь уходя,
чтобы, нож обтерев,
и при этом присвистнув пернато,
кто-то глухо признал,
что "перо" он использовал зря.
Не жалей о подставленной шее.
Оно неминуемо.
Здесь ли, там ли,
сегодня ли, завтра
наступит твой срок.
Важно то, как шагнул,
как вздохнул,
обезумел ли,
как последний и лучший
ты свой произнес монолог.
Очарованный жизнью,
ты платишь за все
и помногу.
А погасит твой долг
только та роковая черта,
за которой красавец
предстанет уродом
пред Богом,
за которой все золото мира –
посмешище, тлен, суета.
Мы слабы, мы грешны, мы азартны, трусливы и трепетны.
Мы наивны, смешны, мы, как дети, не учим урок.
А потом, ошалелые, жалким трагическим лепетом
проклинаем себе самостийно предсказанный рок.
Время метит. И вот, встретив старость
у бака помойного,
или детство в притоне
красивейшего из городов,
даже я представляю,
как я разряжаю обойму
в чье-то
умудренное государственными делами мурло.
Агрессивность изгоев из той же помойной обоймы.
Трус отчаян,
но страшно отчаянье
тех пацанов,
для которых тупик – не тупик:
только повод испробовать
средства все,
даже крайние,
чтоб никаких тупиков!
Эй, поэты! Не дрейфь!
Наше время не айсберг, но тает.
Утомленное сердце не реже,
а глуше стучит.
Вроде много людей,
но все больше, как будто, не с вами.
Душегубами стали
своей
одичалой души.
Что? Неможется вам?
У покойника нету капризов.
Вам поется,
и флаг вам,
и рано ржаветь якорям!
Пусть гниют.
Только вы не спускайтесь –
не падайте ниже,
Не сдавайтесь!
Пусть вы не оттуда, где храм!
Вы стремитесь к нему,
как наследники славного племени
Как изгои клоаки,
в которую падает мир.
Плоть от плоти убожества,
вы провозвестники пламени,
Что ослепит природу
и в сердце любовь возвестит.
Не надейтесь на жизнь,
а любите, любите, любите!
Пусть коряво письмо,
если душу в себе сохранить,
Улыбнется вам
сам Александр Сергеич…
Хотите?
Он ведь тоже страдал.
Да и вас тоже могут...
любить.