«Открылась взору моему прелестная картина:
Повсюду мрак, туман и паутина,
Посередине замок до небес –
Воистину, о чудо из чудес!
Чернее чёрного и выше алтаря,
И всеми окнами он смотрит на меня.
Все стены – чёрный мрамор, в окнах чёрный свет,
Он простоял здесь сотни тысяч лет.
Тринадцать башен иглами уходят в небеса,
Вокруг на острове раскинулись дремучие леса,
Под ним течёт река чернее самой чёрной смоли,
Которая кричит о неизбывной боли.
В округе нет нигде ни светлого пятна,
Куда ни глянешь – пустошь чёрная одна.
Над замком вьются тысячи ворон,
Молчат, не нарушая тишины сей звон.
Однако повернул я голову назад,
В другое чудо мой упёрся взгляд.
Передо мной раскинулся огромный бастион –
Белее был всего на свете он.
Широкий, узкий, выгнутый, прямой –
И прямо сразу не поймёшь какой.
Вокруг него раскинулись поля,
Деревья древние – дубы и тополя.
На ветках птахи, а в траве зверьё,
И солнце отдаёт им всё тепло своё.
Земля покрыта зеленью, деревья все – листвой,
Гудит у цветника пчелиный рой.
Всем весело, тепло – эх, благодать!
За радость их готов и жизнь отдать!
Стою я сам на сером островке,
Где место самое и грусти, и тоске.
Ко мне протянуты от замков два моста,
А я не в силах разомкнуть уста.
Остались сзади радость и успех,
Хвалиться коими мне нравилось при всех,
А впереди лежали мрак и тишина,
С самим собой (глупцом!) война.
Душа моя рвалась назад, на счастья берега,
Где небо, солнце, реки, облака,
Но вдруг внезапно я пошёл вперёд,
Хоть сердце и назад меня зовёт.
Я сделал шаг, потом и два, и три,
Я шёл, забыв о страхе и любви.
Холодным ветром дуло на меня со всех сторон,
И в мёртвой тишине раздался долгий стон.
Он исходил, конечно, от меня,
Горело существо моё как от огня.
Я чувствовал всю ярость тех небес,
Что затащили меня в распроклятый лес.
Они вдруг потеряли власть всю надо мной,
А я быстрее ветра побежал домой.
Бежал я во всю силу, что была во мне,
Но я не видел дома своего нигде,
Вокруг лишь мрак был липкий как змея». –
«А что же дальше было?», - «Ничего. Проснулся я».