Весь день и всю ночь с моря доносился протяжный гудок маяка, звучащий как-то особенно грустно, надрывно и протяжно из-за густого тумана, плотно окутавшего все побережье и город.
Юзеф сквозь сон услышал этот гудок, проснулся задолго до рассвета и уже больше не мог уснуть. Сегодня предстоял самый волнующий день за последние пять лет жизни – вручение диплома и направления на новую работу.
Когда по радиоточке прозвучали сигналы точного времени и диктор сообщил, что в Москве шесть часов утра, Юзеф выпрыгнул из постели и под звуки гимна Советского Союза, побежал разжигать примус и ставить чайник. С чашкой горячего чая, он уселся на подоконнике распахнутого окна, наблюдая за улицей.
Юзеф жил со своими родителями, братом, сестрой и ее семьей на втором этаже двух-этажного дома, выходящего окнами на улицу Пушкинскую, соединяющую привокзальную площадь Одессы с Приморским бульваром. Отхлебывая небольшими глотками черный грузинский чай, Юзеф пытался представить, что ждет его впереди: на душе было тревожно и радостно одновременно.
- Дорогие товарищи-выпускники, сегодня мы вручаем вам дипломы, подтверждающие, что вы приобрели необходимые знания, окончили юридическую школу и стали специалистами. Этот диплом отныне и навсегда будет с вами. Поздравляем всех выпускников и желаем вам высоко нести честь советского юриста, призванного защищать законы, установленные Конституцией рабоче-крестьянского государства и советским законодательством, помогать людям, попавшим в беду - голос директора юридической школы звучал торжественно и убедительно.
Когда синяя книжка с выдавленной надписью «Диплом» и гербом Советского Союза, оказалась в руках Юзефа, он был счастлив. Возможно, немногие, находящиеся в актовом зале юридической высшей школы, могли понять его ликование по этому поводу. В двадцать четыре года стать судьей (а именно такое направление на работу в Херсон он получил сегодня) после десяти лет работы и тяжких испытаний - это была награда за упорство и силу воли. Мысленно он вспоминал прожитые годы: в 12 лет ученик сапожника на обувной фабрике, где работал рабочим его отец, затем моторист баржи в порту, машинист на паровозе товарного поезда на Урале, начальник ЖЭКА в девятнадцать лет – такой неполный перечень освоенных им профессий.
Юзеф вспомнил, как его полумертвого с прободением язвы желудка, заработанной на Урале, везли с колхозных полей, куда он был послан на уборку хлеба, в городскую клинику. Везли на попутной полуторке по ухабистым сельским дорогам в Одессу. Как врач, доктор Целариус, знаменитый в Одессе хирург, не поверил, когда узнал, сколько часов паренька везли, и, вот, он еще жив. С тех пор молодой человек стал инвалидом второй группы. Вспомнил, как шесть месяцев пролежал парализованным в клинике после удара током в подвале жилого дома, где они ремонтировали, стоя по колено в воде, обрыв электрического провода. Как учился стоять, ходить и говорить заново.
Внутренне улыбаясь, он представил себе, как будут рассматривать диплом мама, отец, вся его большая и дружная семья. Это будет и успех родителей, и гордость их за него - ведь он первый из потомственной рабочей семьи получил высшее образование и стал народным судьей.
В порту, на работу в Херсон, куда он получил распределение, его провожала вся семья.
Юзеф стоял на палубе небольшого пароходика, над которым вился белый шлейф пара, и всматривался в очертания берегов родного города. Кораблик то поднимался на пенистую волну, то падал в зеленые водные провалы. Была солнечно и ясно. Хорошо было видно Пересыпь, а, вот, и Лузановка, а там, дальше на склонах маленькие деревушки: Крыжановка, Лески, Дофиновка, утопающие в зелени прибрежных рощ на глинистых морских склонах.
«До свидания, любимый город! Я начинаю новую жизнь. Что ждет меня впереди, знает только один Господь Бог. Но, Господи, я буду очень стараться! Прости меня за согрешения, за вспыльчивость, невоздержанность, благослови, спаси меня и всю мою семью!», - и вдруг, поймав себя на мысли, что молится Богу, в Которого всегда верил, но об этом мало кто знал, оглянулся, не слышал ли кто его.
Это было утро 20 июня 1941 года.
Сообщение о том, что Германия в ночь на 22 июня напала на Советский Союз, застала Юзефа в херсонском суде, где он принимал дела. В это утро неизвестные самолеты в большом количестве пересекли южные границы государства, но огонь противовоздушной обороны флота успешно отразил нападение. Эта весть разнеслась по всему югу с быстротой молнии, вызывая одновременно страх, и надежду, что враг уязвим. В это же время, к 8 часам утра 22 июня сильнейшим бомбардировкам подверглись все аэродромы Западного, Киевского и Прибалтийского военных округов, бомбардировались многие города и железнодорожные станции Прибалтики, Белоруссии, Украины, включая Севастополь. За ночь враг прошел пограничную зону на расстоянии 20 км от границ на территорию СССР.
В 12 часов дня по радио выступил В.М. Молотов, заявив, что: «без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, при этом, убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территорий. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством...".*
Началась страшная по размаху и жертвам Великая Отечественная война.
Юзеф был призван в армию на службу писарем штаба дивизии (учитывая, его инвалидность) в начале августа 1941 года. Судя по Херсону, в июле началась эвакуация населения и предприятий на всем Черноморском побережье юга Украины и России. Из Одессы ему сообщили, что муж сестры и младший брат призваны 25 июня. Узнал, что 29 июня у сестры родилась девочка, что отец с семьей готовятся к эвакуации, то ли за Урал, то ли в Ташкент. Не знал он только, что в первом же бою, его брат погибнет, а сестра в июле получит извещение о том, что ее муж без вести пропал, что было равносильно извещению о смерти.
Свалившееся горе, и постоянное напряжение всех сил, превратили жизнерадостного молодого парня, каким он казался окружающим, в угрюмого и замкнутого человека. Средний рост, голубые глаза, копна волнистых каштановых волос, отброшенных назад, стройный, худощавый, очень серьезный - так выглядел он, когда стоял в очереди на призывном пункте в армию в г.Херсоне.
«Горе, какое горе пришло на нашу землю, в каждую семью, в мою семью! Не удалось избежать этой войны. Но кто-то же должен остановить гнусных захватчиков. Если не мы, то кто? Господи, Всемогущий, спаси, прошу, нас и помоги в борьбе!», - в таком состоянии находился Юзеф в последние месяцы после начала войны. Знал он установки фюрера, когда в самой Германии в 1933 году было уничтожено 200 тысяч противников партии коричневых и более миллиона брошены в тюрьмы. Знал, каким гонениям подвергся еврейский народ Германии, знал о ее расистских установках. Поклонение Гитлеру немецкой нацией приняло ошеломляющий размах. Юзеф, осознавая все это, понимал, в какую войну вступил его народ: «только вера, что Бог сохранит, может дать силы вынести все, все перенести, - думал он, - я ничуть не лучше остальных и разделю с моим народом все, что нам выпадет».
Третий год идет война. Июль 1943 года - время наступлений. На лето рассчитывают и гитлеровцы, готовя планы летнего наступления своих войск. Все отборные силы Германии были брошены под Курск. К отпору врага готовились всеми силами. Более пяти миллионов армия Вермахта против более, чем шести миллионов бойцов и командиров Красной Армии - такова раскладка сил к тому времени.
Под селом Прохоровка произошло крупнейшее танковое сражение, длившееся сутки. Это была настоящая мясорубка. Юзеф служил в 5-ой гвардейской общевойсковой дивизии под Курском. Вслед за танками вставала пехота с гранатами и автоматным огнем. Сотни наших самолетов и самолетов противника с неба сбрасывали тысячи бомб, превращая, все что на земле в руины и металлолом. Писарь ты или штабист – все должны были подниматься в атаку. Это был ад. Груды горящего металла, тучи пыли, огня, черным дымом заволокло все небо, с танков летели башни, падали пулеметы, рвались гусеницы. В душах солдат, бегущих с автоматами в руках, с гранатами, сидящих в раскаленных танках еще теплилась надежда на жизнь.Но падали, падали на смерть тысячами. Своих хоронили в братских могилах, часто безымянными. Умирать никому не хотелось, ну, а если, умру:
Схороните меня,
Как положено,
В братской могиле,
Чтоб июльское поле
Мне звенело колосьями ржи.**
Только за один день боев враг понес потери свыше 10 тысяч убитыми, 400 уничтоженных танков, не меньшие потери были с нашей стороны. Только в середине июня произошел перелом в Курском сражении, когда перешли в наступление войска Западного и Брянского фронтов. Были освобождены города Белгород, Брянск, Орел, Харьков. Всего под Курском враг потерял пол миллиона солдат и офицеров. Пятьдесят дней круглосуточно велись бои на земле и в небе. Земля была покрыты трупами и кровью.
Медленно падает в землю крестом колокольня.
Падает вечность на белые лица солдат.
Огненным было в том августе небо и поле.
Красные травы. И красного цвета вода.**
Курская битва стала последней битвой и в жизни Юзефа. Там, под Прохоровкой, поднявшись в атаку с автоматом, выданным ему на время боя, не видя перед собой ничего, кроме корпуса танка, столба черного удушающего дыма, пыли и огня, он вдруг ощутил, как его тело резанула острая боль. Пуля вошла в живот и там застряла. Сделав по инерции еще два шага вперед, Юзеф упал, обливаясь кровью и теряя сознание.
Когда он очнулся после операции в госпитале, хирург сказал: «парень, тебя спас Бог. Ведь желудка у тебя вообще нет, а тут еще и пуля снесла все внутри. Но жить ты будешь. Благодари Бога, товарищ боец! Хотя ты уже, конечно, не боец. Отвоевался!».
Спустя несколько недель, когда зашитый и плотно перевязанный бинтами, он начал подниматься и медленно ходить, его комиссовали, назначили инвалидность первой группы и отправили в Ташкент, где находилось все украинское правительство, эвакуированное из Киева.
В Ташкенте Юзеф отыскал также и своих родных. Тогда он узнал о смерти младшего брата, о пропаже мужа его сестры, о смерти шестилетней племянницы в поезде при эвакуации от заражения крови, и трагической смерти отца, попавшего под поезд во время эвакуации из Одессы. Это случилось, когда отец выскочил на полустанке, чтобы набрать кипяток в чайник, а потом бегом догонял, отстав от поезда; тогда-то он и попал под колеса встречного поезда на глазах всей семьи.
Мама стала совсем седой, а в ее глазах стояли такая боль и тоска, что невозможно было смотреть, не сочувствуя и не сопереживая ей. Такой Юзеф ее никогда не видел. Сестра работала на одном из военных заводов и воспитанием внучки, родившейся 29 июня 1941 г. занималась бабушка. Юзеф понимал, что теперь за жизнь своих родных отвечает он, единственный мужчина в их семье. Он начал работать. Жизнь продолжалась.
Стояла осень 1943 года. Однажды Юзеф возвращался поздно с работы в темноте холодной осенней ночи. Он шлепал по лужам выпавшего недавно дождя, и пытался что-то увидеть в лунном свете, который слабо дрожал в воздухе, раскачиваясь и затухая, словно электрический фонарь под ветром.
К радости Юзефа по дороге его догнал ночной трамвай. Водитель остановился возле прохожего, и Юзеф вскочил на подножку. Всего два человека были в трамвае: женщина и девочка лет пяти. Она прижалась к плечу женщины головкой и видимо дремала. Юзеф прошел мимо них и расположился на пустой скамье, задумавшись о чем-то своем. На повороте трамвай остановился и водитель громко объявил остановку, по-видимому, по просьбе пассажирки. Женщина попыталась встать, разбудила девочку, но не смогла подняться и снова упала на сидение. Девочка начала тихо плакать: «хочу домой, мамочка». Но у женщины ничего не выходило. Водитель начал нервничать. Тогда Юзеф понял, что женщина нуждается в помощи. Он подошел и склонился над ней. И тогда женщина тихо прошептала: «у меня началось кровотечение. Язва желудка... Помогите, пожалуйста, нам дойти домой». Обхватив женщину за плечи, он помог ей встать и выйти из трамвая.
- Где вы живете, - спросил он.
- Здесь, недалеко, если можете, проводите нас. Так неожиданно хлынула кровь. Ноги подкашиваются.
-Да, конечно, пойдемте. Я вас хорошо понимаю. Сам болел язвой и вот ранен в живот - тоже, несладко. Как Вас зовут? - спросил он, поддерживая ее, держа в своей руке ладошку ее сонного ребенка.
- Меня зовут Лиза. Я из Киева. А это моя дочурка. Я работаю лаборантом в Центральной лаборатории. Вот, задержалась на работе. Извините меня, вам сейчас придется домой идти пешком. Вы далеко живете?
Они уже подошли к ее дому.
- Нет, не очень далеко. Ничего, зато я встретил вас. Меня зовут Юзеф. Если нужна моя помощь, я могу остаться. Правда, моя мама будет сильно беспокоиться.
- Нет-нет, спасибо огромное. Я справлюсь. Не в первый раз.
В желтом свете фонаря он смог лучше разглядеть женщину и ребенка. «Какая же она красивая и искренняя, настоящая», - подумал Юзеф. Черные вьющиеся волосы обрамляли смуглые утонченные черты ее смущенного и нежного лица, придавая особую прелесть и чистоту. Юзеф почувствовал какую-то незнакомую щемящую жалость в душе, и одновременно острое желание быть всегда рядом с ней, помогать ей во всем, о чем бы она ни попросила, защищать ее. Неожиданно для себя, он ощутил в сердце прилив необычной нежности.
- Лиза, - прощаясь спросил он, - муж живой?
- Не знаю, три года нет никаких вестей, кроме справки о том, что он без вести пропал. Он был оставлен командиром партизанского отряда в лесах под Киевом. А вы женаты, Юзеф? - в свою очередь, спросила она.
- Нет, не успел еще. Можно я навещу вас завтра после работы?
Погладив по голове на прощание девочку, и пожав теплую ладонь женщины, он возбужденный и радостный быстро зашагал домой, растворившись в темноте сгустившейся ночи.
Послесловие
«Я любил твою маму всю свою жизнь, больше сорока лет. Мы часто ссорились, но и всегда прощали друг друга. Она ушла раньше... А теперь я не могу без нее жить. Я ухожу к ней. Она ждет меня. Прости меня, доченька, любимая,родная моя, - с трудом тихо проговорил Юзеф посиневшими, от боли искусанными до крови губами, - оставайся с Богом.
Это были последние его слова. Я продолжала держать руку отца в своих ладонях, неотрывно вглядываясь в дорогие и уже остывающие черты его лица.
* - из доклада В.Молотова в газете "Правда", июнь 1941 г.
** - стихи М. Сопина