в такие дни нас двое
и кто то обязательно должен быть сильнее,
но так получилось,
мы оба не умеем играть,
наверное, поэтому у обоих на глазах слезы,
слишком много слез на глазах и внутри,
слишком много, чтобы улыбаться ;и говорить, что все будет хорошо.
и это прекрасно, когда плачем вместе,
когда уже скучаем друг по другу.
еще обнимаемся, а уже скучаем.;
оба не умеем играть,
я знаю, если я скажу;не уезжай, останься - ;ты пропустишь поезд, выкинешь билет
и мы пойдем смотреть на заснеженное море,
но мы не смотрим друг другу в глаза
боимся обжечься,
хотя, я однажды посмотрел в твои -
они такие уставшие.
и вот ты уходишь, точнее уезжаешь,
а точнее - садишься в поезд и он уезжает,
не ты уезжаешь, а поезд,
но какая разница, кто уезжает
ты или поезд
ведь, ты далеко теперь.
ты хорошая,
ты любимая,
ты единственная,
ты далеко.
ты далеко. ;и словам и чувствам внутри ;теперь некуда деться,
совсем некуда деться.
поезд уехал, а я остался, ;как один из фонарей стоять на перроне
и всего один раз в жизни бывает так больно
у тебя, наверняка, верхняя боковая полка
ты сидишь, пока что, на нижней, ;положив руки на столик,
который скоро станет кроватью
для этой толстой и доброй женщины,
та улыбалась тебе
и всячески пыталась завести разговор.;
но ты смотрела в окно
а за окном шел снег.
такое ощущение, что он шел только за твоим окном.;
сегодня снег не мог не пойти,
он засыпал твой поезд,
теперь ты едешь на белом поезде, если смотреть сверху
интересно, понимаешь ли ты это.
и я, ведь тоже, когда то был пассажиром такого поезда,
не в смысле заснеженного,
а в смысле увозившего с собой всё.
был печален, ехал, только не было снега, были руки берез,
которые как то покадрово мелькали за моим окном,
а до этого были слезы, обещания, прислонения ладонью к стеклу
и кто то оставался на перроне одиноким фонарем,
а деревья менялись с какими то полями, а иногда домами
и поезд был синий или зеленый
и чай в нем со вкусом хлорки,
и белье влажное всё время,
но ведь деревья то не в поезде, поэтому они прекрасны.
говорят от перемен слагаемых сумма не меняется,
еще как меняется,
так я в поезде, мне тепло и грустно,
мне было тяжело уезжать, но я уехал, ведь так нужно,
кому-то нужно.
и я еду.
и там, куда я еду, меня кто-то ждет,
необязательно на вокзале, просто ждет.
а так меня оставили, да еще и зимой.
и я один, и жизнь одна, и вокзал один,
и любовь, наверное, тоже одна, я не знаю.
я сел в автобус, в самый конец, сбоку.
автобус переполнен, а мне так,
и так хочется что-то сказать ей
той, которая в белом поезде,
но я еду, и в голове играет
то ли саксофон, то ли скрипка,
точнее не играет, а плачет навзрыд.
и руки замерзли и хочется курить, а до дома еще так далеко,
и я встану, передам за проезд, моё место тут же займут,
я выйду и закурю.
до дома далеко, скорее всего автобусы сегодня тут больше не проедут,
никого рядом нет, то есть люди,
но ведь, если тебя рядом нет, то никого рядом нет,
есть только сигарета. ;и я иду и вдыхаю гниль промышленного района,
иду вообщем то домой,
и тут понимаю, что город, куда ты едешь и мой дом - в разных направлениях,
и тут я понимаю, что я осознанно отдаляюсь от тебя,
и от этой мысли на душе ноябрь - самый мерзопакостный месяц года.
а ты уже, наверное, спишь на своей привычной верхней боковой,
под одеялом, которое дал тебе молодой и немного пьяный проводник,
а люди напротив играют в карты и девушка положила свои ноги на колене мужчине, ;выражая тем самым свою любовь.
а ты спишь, или как всегда мечтаешь перед сном.
и белый поезд уносит тебя в твой город, ;где сердце у людей бьется быстрее
и проезд в автобусах дороже.
сколько раз я уезжал, но это было не так.
я шел вперед, как ковбой на диком западе.
вперед, вперед, вперед.
оставались сердца, там на перроне,
а сейчас ты уехала, а я остался -
писать тебе сообщения в оффлайн
и рисовать свой сны на складках бархатной,
прожженной в нескольких местах шторы