Срубили тополя, земля не будет пухом,
а пустоту в окне заполнил желтый дом.
По мрамору двора дед с крошечной старухой
бредут - он впереди, она чуть за плечом.
Рассвет в который раз зимою не доношен,
декабрьский город врос в Малевича квадрат.
Хотя бы солнца луч! Путь оптимизма сложен
когда с утра в крови эритроциты спят.
И перекрёстком всех невыбранных тропинок
раскрашенная ель подмигивает мне:
"земную жизнь пройдя" уже до половины,
всё ценишь чистый лист и ручку на столе?
У длинных холодов звучанье клавесина,
их пережив, смогу играть во всё подряд.
Шампанское и грех я ставлю в холодильник...
Похоже, там они недолго простоят.