Взлети, душа, пусть с крыльями от мельниц,
Пусть тяжело, но надо верить в чудо,
Что ты жива, над городом скудельниц
Взлети, душа, а я молиться буду.
Я в город мертвых площадей и улиц
Пришла когда-то, но когда, не помню,
И все дожди, что завещал мне Улисс,
И всю любовь в трепещущих ладонях
Я пролила на каменные лица,
Ведь в каждом камне скрыта память древних,
И в каждом храме думала молиться
О том, что за зимой придут апрели;
Но в этот город не приходят вёсны,
Хотя цветут тюльпаны и сирени,
И этот воздух - трупный и белёсый -
Лишь добавленье к вековому тленью.
Для памяти здесь проложили русла
И обложили каменною солью...
Но оплыла она и так огрузла,
Что в дни единства чокаются кровью.
Здесь позабыли, для чего рассветы,
И для чего приходит день и вечер,
Поскольку любят всё и без ответа,
Найдя покой в утешных звуках речи,
В их красоте, приняв их за молитвы,
Приняв бессрочность смерти за бессмертье...
Я поднимала каменные плиты,
Пыталась уловить биенье сердца.
Но город мертвых оставался мертвым,
Я проходила улицы и скверы,
И на губах моих почти замерзли
Слова любви, прощения и веры.
Взлети, душа, с последнею надеждой,
Туда, к живым, а я молиться буду
За тех, кто здесь, за город этот между
Двух слабых рук... Ведь надо верить в чудо.