Светлой памяти Александра Галича,
Бориса Пастернака...
Поэт творил, писал стихи,
он клал в них душу,
хоть власти кляли их - плохи,
народ их слушал.
Народ открыл себе в них суть
нелепиц жизни.
Они в его проникли грудь,
их правду вызнал.
В концертных, а порой глухих
в квартирку залах,
поэт читал свои стихи,
поэт читал их.
И в мыслях их, и в рифмах их,
что были смелы,
c поэтом, чтобы пронял стих,
гитара пела.
Про Острова и Абакан,
в сободу веру,
что жизнь народов нелегка
В эсэсэсэрах.
Что все бы надо изменить,
чтоб лучше стало,
но эту творческую нить
вдруг оборвало.
Глаза в свою глядели даль
властей тех самых.
Писателей союз тогда
цепным был псом их.
Вконец несносен стал поэт
цекистам этим.
Союз писателей совет
изгнал поэта.
И с мыслью - я еще вернусь! -
он Русь оставил,
но нас навек пронзила грусть -
его не стало.
Он отдал жизнь ни за что
электротоку,
а может был подвластен ток
гебистов року...
*
Когда другой поэт писал
как кровь велела,
воск каплей со свечи свисал -
свеча горела.
Он видел Гефсиманский Сад,
звезду на небе
над горизонтом видел сам,
хоть там и не был.
Почти вчистую строчки шли,
он жизнь им отдал.
Так Вариации пришли,
стих Меерхольдам.
Он миру отдавал свой дар,
чтоб в жизни мути
добраться в чем-то иногда
до самой сути.
Но время было-то иным,
и днем и ночью
за ним ходили топтуны,
как стая волчья.
А творчество по сути есть
сама отвага:
о Докторе открылась весть -
да, о Живаго!
Роман сумел он в мир иной
отправить тайно.
Шаг топтунов порой ночной
был не случайным.
Роман был истины посев,
Поэт - мессия.
Его читали страны все,
но не Россия.
Когда бы Нобель был бы жив,
под славы звуки,
он сам бы премию вложил
поэту в руки.
Властям в ЦК не повезло -
казнить б хотели,
но умер он им всем на зло -
в своей постели...
12/06-07/08
USA