Мою музыку все назвают ангельской.
Когда её слушает князь,
его замкнутый лик светлеет.
и, кажется,с нищим в тот миг он поделился бы властью.
У придворной дамы веер в руках замирает.
Не будит прикосновенье к атласу мыслей нескромных и милых,
но чуждых,когда как над бездной под атласом стынут колени.
Каждый слышал в соборе мою "Missa Solemnis".
Я голоса девиц хора Святой Цецилии
превратил в инструмент, который нас возвышает
над тем, что мы есть. Я умею отвлечь от всего
мужей и женщин.
Они в дымке нефа стоят,возвращаясь
к утрам детства, когда ранний холод росы,
крик и эхо в горАх были истиной мира.
Я мог бы
как садовник стоять при закате солнца,
опираясь на посох,
под сенью взращённого мною огромного дерева.
Я не растратил года хрупкой юной надежды.
Оглядываю сотворённое.
Там, в вышине, ласточка
скользнёт и снова вернётся своим, наискось, полётом.
У колодца шаги послышатся, но люди будут лругие.
Плуги запашут лес. И только флейта и скрипки
будут звучать так, как я им приказал.
Никто не знает, чем я платил. Смешные люди! Они считают,
что всё достаётся мне даром. Нас луч насквозь пробивает,
а им этот луч нужен - он у них вызывает восторг,
или верят они в обычную сказку - однажды, в тени под ольхою,
явился пред нами демон, совершенно чёрный.
Комариным укусом выдавил две капли крови
и сделал оттиск на воске аметистовым перстнем.
Неизменна музыка сфер небес и планет.
Но минута памяти остается непокорённой
и возвращается ночью.
Кто держит факел
над тем, что было давно и видится наяву?
Жалеть теперь бесполезно о каждом утраченном часе
прошедшей долгой жизни. Какие шедевры
самые великолепные, окупят удары сердца
живого существа, и кому достаточно будет
сознанье того, что его творенья будет жить вечно?
Когда седое и старое под шалью с кружевами
пальцы опускает в воду кропильницы костёла,
мне кажется, что она - одна из них. Те же пихты
шумят и мелкая рябь меняет облик озера.
Однако. я очень люблю своё призвание.
И если бы в прошлое можно было вернуться,
выбрал тогда бы я честность? Не могу отгадать.
Линиям судеб наших неведомо, хочет ли Бог,
чтобы мы погубили душу, ибо только так
может наш дар стать мощным и совершенным.
Ангельские голоса! Прежде, чем вспомнишь о Милости,
будь осторожен, чтоб не подвести ни других, ни себя.
Только то, что возникло во зле моём -
только оно настоящим было.
Монтгерон, 1959 г.