По ночам она летала. Когда на небе появлялась желтая, как лимон, луна, ее уже было не удержать. Она вставала на подоконник, скидывала с себя одежду и, затаив дыхание, шагала в окно. Тонкое точеное тело ее сначала летело вертикально вниз, потом она раскидывала руки и, выгнув спину, выравнивала полет параллельно земле. Луна отражалась от гладкой молочной кожи как от полированной поверхности воды застывших на ночь фонтанов.
Потом она взмахивала руками, как крыльями, и взмывала вверх. Там, где начинались первые влажные и теплые пушистые облака, она переворачивалась в воздухе и нежилась среди мелких серебристых капель. Потом взлетала еще выше и быстрее, пытаясь достать до звезд и коснуться рукой хоть одной маленькой сияющей льдинки. Но вдруг, устав или просто передумав, переворачивалась на спину, раскинувшись, как морская звезда, и медленно опускалась в теплую темноту, почти к самым вершинам темных ночных игл тополей.
И начинала медленно плыть над городом, с его желтыми перекрестками и редкими освещенными окнами, похожими на разбросанные игральные карты. Она вспугивала редких ночных птиц с карнизов и снилась людям, в окна которых иногда заглядывала, и оставалась в их памяти чем-то туманным и светлым, но утром они совершенно не помнили, о чем был сон.