Как боль, ты засела в печёнках
И я словно в диком хмелю.
Нелепая, злая девчонка,
За что тебя злую, люблю?
Как просто: придвинуться ближе
И вскользь прикоснуться щекой,
И пламя волос твоих рыжих
Небрежно откинуть рукой.
Забраться в колючие дали
Твоих недоверчивых глаз,
Чтоб только ресницы взлетали
И в них огонёчек не гас.
Ты – глупая злая девчонка!
Как хочется мельком прильнуть,
Но губы, капризней ребенка,
Ты тут же сумеешь надуть.
Таких вот с мальчишьей походкой,
Глядящих кусачим зверьком,
Никак не забудешь за водкой
И будешь беситься тайком.
В душе моей стужа и слякоть.
Ты – розовый грех во плоти!
Зачем ты сумела заплакать,
Когда я хотела уйти?
Я взглядом тебя обнимаю,
Себя за желанье кляня...
Теперь я мужчин понимаю –
За что не любили меня.
Давай говоришь откровенно,
А лучше в глаза посмотри-
Когда я уж слишком надменна,
То что-то таится внутри.
Какая там лава разлита!
И вырвется, как ни крути,
Ведь сдержанность - только защита
Для тех, кто стремится войти.
Для тех, кто глядит, как татарин,
Стараясь ворваться как тать.
Но больше хозяин - не барин,
Хоть барином мог бы и стать.
В отставку – лелеющих право
Бесчинствовать как дикари...
Пускай веселится лукавый,
Елозя у щелки в двери.
Ты, рыжая, скроена ладно.
Ты - Евы достойная дочь.
Таких зажимают в парадных,
Но любят - не больше, чем ночь.
Иная и этим довольна,
Зависнув в крутом вираже,
Но я то ведь знаю, как больно
Сквозит у тебя на душе.
Прикрой наготу волосами
И взглядом в меня не блести.
Зачем со своими слезами
Попалась ты мне на пути?
Давай занавесим светильник
И если спросила – изволь:
Мужчина по сути – насильник
И входит в тебя через боль...
Потом ты ему подыграешь,
Припомнив бульварный роман
Но часто в игре обмираешь:
А вдруг он почует обман?
Себя посчитаешь фригидной,
Не чувствуя сладкую дрожь,
И вновь, захлебнувшись обидой,
Отмывшись до скрипа, уснешь...
А может уснуть не сумеешь,
В бессоннице кофе виня.
Я жду, что ты скоро прозреешь,
Случайно взглянув на меня.
Мы наши продолжили жизни
И, если не будет войны,
То больше любимой Отчизне
Уже ничего не должны.
Поморщится старый приятель,
В моей правоте усомнясь...
Но после насильных обьятий,
Любая утеха – не грязь.
Минуты тянутся неловко,
Но вспышка разум покалечит,
Пока в цветах, халатик легкий
Сползает с твоего предплечья…
Зачем играешь так опасно,
Зовя меня за все пределы,
Или тебе ещё не ясно,
Чего желает мое тело?
Но ты уже меня не слышишь
И не боишься губ горячих
Ох, как прерывисто ты дышишь,
Вся содрогаясь словно в плаче,
Моим желаньям отвечаешь,
Так, словно век грешила этим,
В своих волнах меня качаешь,
Как в бурю лоцмана в корвете.
И даже налетев на скалы
Твоих напрягшихся коленей
Я слышу в пульсе «мало, мало!»-
Тоску всех женских поколений.
И сладко чувствую, что скоро
Тебя захватит вихрь палящий.
Ты под собой увидишь горы
И в облаках себя – летящей.
В ладони локон золотится –
Такой пожар видней на белом.
Моя распластанная птица
Летит душой раздельно с телом!
Такой восторженной пропажей
( Признайся!) раньше не летала?
Я знаю, что сейчас ты скажешь:
О чем так глупо я страдала?
И засмеешься томным смехом…
К тебе прислушиваясь робко,
Твой прошлый ужас всхлипнет эхом
В глубинах каменной коробки.
Смирю на миг свое дыханье,
Любуясь вызванным пожаром
С таким же чувством обладанья
Склонялся Демон над Тамарой,
Боготворя свою добычу
(Уж слишком грех прекрасный сладок!)
Глядел светло до неприличья
На роскошь родинок и складок.
Как будто взяв твою истому,
Герань зарделась на окошке.
Я с наслажденьем незнакомым
Жду повелений левой ножки.
Я удивлюсь - скажи на милость,
Попала в Рай прямой наводкой!
Ах, как ты быстро изменилась
Лицом, помадой и походкой...
Так только женщина умеет,
Была в бреду - уже окрепла.
И взгляд уже так много смеет,
Взвиваясь Фениксом из пепла.
И залюбуешься богиней
(Так блещет статью грациозной)
Ты будешь гордою отныне,
К чужим спокойной и серьёзной.