Он плечи размял и рубаху стащил,
Бугрилась(я) мышцами грудь.
Противник забрало надвинул, взял щит,
Ему улыбнувшись:) чуть-чуть.
За рукопожатьем обнялись они:
Нет правил, раз ты на войне…,
Но каждый был – воин и думал, пойми,
О выпитом вместе вине!
Взревела галёрка, и Цезарь кивнул:
-`Пора начинать этот бой!`
И даже шакалы заткнулись, вздохнув,
Прервав на мгновение вой.
Начищенной сталью кольчуги блестя,
Мечом салютуя, ревел,
Смеялся германец, зубами скрипя;
Вдруг русич протяжно запел…
Балладу о вербе за тихой рекой,
О городе, званном Словен,
О девушке стройной, отнятой судьбой,
Пока поднимался с колен…
Затихли трибуны, улыбку смело
У самых изнеженных дев,
А русич всё пел, на колено одно
Пред дальней дорогой присев…
Усталый сенатор в поклоне застыл,
Когорты отдАли салют,
И парень поднялся, напившийся сил
От мира, где Вас не поймут…
Вдруг подала вольная с ложи сигнал,
С тех мест, где сам Цезарь сидел,
Дрожащая, будто её кто загнал
За самый последний предел…
–`Пусть лучше - скорей!` – прошептала она,
И Цезарь согласно кивнул,
В то время, как гордый патриций, со сна,
С притворною негой зевнул.
Сошлись(я) они, и ударил мечом
С размаху германец… в настил,
Отпрыгнувший русич ему кулаком
Беззлобно в лицо замостил.
Слетела застёжка, шелом упорхнул
И, откатившись, - затих...
А парень разбиты костяшки встряхнул,
Не думая больше о них…
Германец поправил рогатый венец
И смело навстречу шагнул,
Друг-русич – известный кулачный боец
Ему незаметно кивнул.
Взъярился германец, и… новый замах
Кручёным отцовским мечом-
Соперник нырнул и ногой ему в пах,
Но, вроде бы, и ни при чём!
Смеялись трибуны, германец взревел,
Бездумно теряя свой щит,
До русича лба, дотянувшись, присел,
Услышав, как что-то трещит…
А тот незаметно ударил другой,
Сломав наколенник, не кость…
Германец, предвидя Вальгаллы покой,
Подумал, что он здесь – лишь гость.
Но другу и вовсе залила глаза
Горячая липкая кровь,
И слово короткое пыл подсказал
С трёх букв, что при всех не буровь.
Тут что-то взорвалось в германца душе,
Аж пена со рта потекла,
Метнулся он, позабыв все клише
К трибуне, что ближе была.
Но тесно сомкнулся, приставив щиты,
Когорты сверкающий строй.
Германец врубился: `Кто с Тором «на ты»-
Сам Один придёт на их бой!`
Пусть нет(у) здесь скальдов, да русич стоит,
И, может быть, выживет он…
Спиной к спине рядом и оба «на ты»,
Вот только врагов – легион…
Смыкали шеренги центурий бока,
Патриций, голодный, икнул.
Друзья, как влитые, стояли пока,
И тот раздражённо зевнул…:
–`Пусть хлеба дадут и побольше вина,
Ваш цирк мне уже надоел`.
А рядом когорта рубилась... ОДНА...
И это – ещё не предел!
Нахмурясь, германец, троих разрубив,
Хмелея, всё больше зверел...
Пока его друг, пол шеренги скосив,
Не замер, лицо отерев…
И силой такою дохнуло от них,
Что встал ошарашенный зал,
Сам Цезарь поднялся, (а бой как-то стих)
...Но медленно ВНИЗ показал.
Гвардейцы немедля, сомкнулись в кольцо,
А русич вдруг снова запел…
НАЛОЖНИЦА Цезаря, спрятав лицо,
...Тянула ЗНАКОМЫЙ припев.
Шептались патриции, руки подняв,
Когорта подалась назад.
Усталый германец, кольчужину сняв,
Хрипел, иногда невпопад.
При каждой строке, тихо копьями в такт, стучал
О настил легион.
И бунт нарастает, но Цезарь молчал,
Ведь слово сказал уже он.
Друзья на арене, обнявшись, стоят,
Сенатор спускается близ…
Сам Цезарь, устало, подавшись назад,
Исполнил народный каприз.
С арены под рУки уносят своих,
Германец закрыл им глаза.
Лишь русич с тоской на трибуну глядит,
Не зная чего и сказать...
Она на прощанье сняла медальон
И бросила – парень поймал…
Светлейший, вдруг пОняв, что лишний здесь он,
Беседу их оборвал.
Мгновением позже добрался легат,
Седой, закалённый в боях;
Принёс два меча и промолвил, что РАД
Их встретить ЕЩЁ на полях.
Известие ошеломило народ,
Так только море штормит,
А новые ГРАЖДАНЕ вышли в поход,
Немедля, раз Цезарь велит.
ВТРОЁМ будет легче им на пути,
Длиной в человеческий век,
Которым не просто достойно пройти
Преграды душевных калек.
Приснятся германцу родные леса,
Колбаски и пиво взахлёб,
Друзьям его - поле пшеницы, роса
И танцы ночные в пришлёп…
Обнявшись идут, преисполнены сил
От мира, где витязей ждут…
Как долго отряд их ещё колесил,
Не знаю: шёл к Цезарю Брут…
Всё мхом поросло, что ещё рассказать,
Подробно неведомо мне,
Но Цезарь ЗАСТАВИЛ бы их умирать,
Да… ДЕВА на белом коне…
Из старой тетрадки стих этот.