День придёт и наотмашь ударит по каждой щеке.
А прощаясь не булку оставит, но дырку в руке.
Он и завтра вернётся чесать об тебя кулаки,
да в газетах покорных про то не черкнут ни строки.
И никто не подует на угли твоих синяков -
никому не охота быть против его кулаков.
И никто не согреет бодрящего чая глоток.
Лишь росток у дороги навстречу протянет листок.
Эй, дружок-подорожник, откуда в тебе этот свет,
что и псам, и пророкам которую тысячу лет
ты даёшь исцеленье, себе не стяжав ничего:
только крови веленье - и ты исполнитель его?
Научи меня тоже ни страха не знать, ни обид,
и тянуться к любому, кто сломан, изорван, надбит,
и даруя себя, и врачуя нехитрым теплом,
длиться здесь и теперь, ни о чём не жалея потом.
Расскажи, подорожник, мертвящую слякоть дорог
как во мраке своём переплавить в живительный сок,
чем усилиться, чтобы в тоске не истлев на корню,
улыбаться светло даже самому чёрному дню.