Обойдемся без дат. Словно это было вчера. Переделкино. Дом творчества писателей. Среди известных имен я, вчерашняя школьница, будущая журналистка, залетевшая сюда нечаянно.
За соседним столиком в столовой сам Арсений Тарковский с супругой. Его стихи будоражили сознание своей остротой и неповторимостью: "Когда судьба по следу шла за нами, как сумасшедший, с бритвою в руке..."
Поэт выглядел одиноко посреди толпы. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, почти скульптурно. Потрясающе выразительное лицо. Нет, он держался дружелюбно со всеми, но как-то отстраненно и суховато. Седовласый, худощавый, опираясь на суковатую палку, говорили, что это фронтовое увечье, он как бы очерчивал вокруг себя незримую границу.
Это было не высокомерие, а некая отстраненность. Мне очень хотелось познакомиться, но я не знала, как можно подступиться к Мэтру. Однажды я отважилась и, к приходу Арсения Александровича, незаметно положила на столик, за которым обедали Тарковские, свой напечатанный рассказ. Вдруг прочтет при всей своей занятости? Случаются ведь чудеса на свете.
На другой день, дежурная по этажу сказала, что меня спрашивал Тарковский.
- Сам Тарковский?! Я не поверила своим ушам. Такое случается раз в жизни. Стремглав выбежав из комнаты в коридор, я бросилась вниз по лестнице, торопясь, перепрыгивая ступеньки. На мне была большая шаль с кистями, которая на бегу сползала и я, поправляя ее, чуть не скатилась кубарем по широкой мраморной лестнице. У самой нижней ступеньки, внизу, стоял сам Поэт. И когда он улыбнулся, стало понятно, казни не будет!
Арсений Александрович протянул мне белую розу. Произнес, что рассказ мой прочитал, ему рассказ понравился и пожелал мне удачи. На прощание Арсений Александрович вручил свою книгу с автографом. С пожеланием счастья. Это самая драгоценная книга в моей библиотеке.
В книгу было вложено приглашение на творческий вечер в Большом зале Центрального Дома Литераторов.
Сегодня я открываю книгу Арсения Тарковского "Избранное". Нежно и бережно прикасаюсь к пожелтевшим сухим лепесткам белой розы, и, читаю:
Предчувствиям не верю и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
("Жизнь, жизнь")