Весне всё можно – девчонке-нахалке.
Сугробы – итоги битвы на Калке –
истекают ручьями на асфальтовой кальке.
Солнце-хирург, лучи его – скальпель.
Птицам дарованы лысые скальпы
собора,
а вдоль сшибающего запахами забора
тянется проснувшийся стапель…
В речах не слышны Ленин и Сталин.
И хочется медлить у купален и спален,
радуясь окружению причёсок и талий.
Весна! Соскучившееся стадо
в поисках зелёных проталин.
Щёлкает кнут в духе де Сада,
только не страшно.
Лес торжественно дарит саван –
белый, тяжёлый, спрессованный, важный,
чистый и влажный.
Дети в парках выбирают лошадок,
на карусели – весёлый шабаш,
прыгает мяч, а притихшие шайбы,
клюшки, коньки – убирают подальше…
Весна! Шалит непоседливый мальчик,
он не знает, что было раньше
и мечтает, он хочет ярче,
жарче…
Он не знает стыда и страха
в теремах и в стенах барака,
как и слёз недолгого брака…
Мягко в землю входит лопата...,
он в усмешке погибшего брата
и в тяжёлых снах у комбата…
Вот, задумался весной опьянённый,
что забыл сказать о любимых-влюблённых,
о тянущихся, неутолённых,
о бессонных…
Бьют часы. Чья-то жена приготовила скалку.
Кто-то тихо дрейфует – трусы в скатку,
но каждый из нас домой щепотку несёт
весны – расшалившейся девчонки-нахалки!..
Всё.