У Икара улыбка ребёнка и гибкий рот.
На подоле хитона танцует король мечей.
Это старое небо тасует листы таро.
Это плавится воск и срывается со свечей.
Океану смешно, он ещё не таких видал.
А Икар невесом. Капли пота текут с души.
Говорят, эти крылья ему мастерил Дедал,
Только это неправда - он сам их кроил и шил.
На закатом ржавеющих стыках ночей и дней
За волшебными перьями вдаль рассылал гонцов.
Только это неправда - он сам загонял коней
И в дорожную грязь, как в набат, ударял лицом.
Ожидают развязки любители древних врак.
Канифолят смычки трое лаковых скрипачей.
А развязки не будет. И солнцу Икар не враг -
Он вчера только снова касался его лучей.
Так бывает порой, что не тают ни воск, ни лёд.
Не минует стрела, но не страшен её укол.
А горбатая вечность рисует его полёт,
Звонко цыкает зубом и машет вослед рукой.
Потому что те самые крылья - они свои,
Даже если оплавлены, даже, когда горят.
А навылет пробитое сердце всегда сбоит,
Но не больно, недолго и главное, что не зря.
Выше гордых орлов и унылых тибетских лам,
Пролетает Икар. У него есть семья и дом.
Расшнурованы крылья и сложены по углам.
В небеса на рассвете. А может быть, даже до.