Так этот хриплый голос был любим
Страной, в железные тиски зажатой…
А сам певец так нежно был храним
Цензурой, но нежнее – «Самиздатом»…
«Нерв», что натянут до предела и разрыва…
«Полёт» - прервавшийся – нет, «прерванный», –
точней…
И поколенье, скроенное криво
И наспех – из негнущихся людей.
И дюжие ребята-кагэбисты,
Чьё так назойливо дыханье за спиной…
Но что такое жизнь певца, артиста?
Азарт, подстёгнутый то водкой, то игрой?
На зов магнитофонов мы когда-то
То в кухнях собирались, то в дворах,
И правды, ложью на кресте распятой,
Солёный вкус был сладок на губах…
Легендою ещё при жизни ставший,
На сцене – и с гитарою и без…
Роль главную ( свою! ) всегда игравший,
Несущий свой – а значит тяжкий! – крест!
Высоцкий – и легенда, и эпоха,
И символ, и завидная судьба:
По-чеховски в житейской суматохе
По капле выдавил он из себя раба.