«Этого нет никогда и нигде, чтоб не-сущее было,
Ты от такого пути испытаний сдержи свою мысль».
ПАРМЕНИД
Кто-либо думает, как понимать это выражение «не-бытиё».
Заметьте, что выражение «что-либо» мы относим к существующему.
Ведь «что-либо» означает одно, «оба» означает два,
«несколько» – означает множество.
Однако, кто пытается говорить о не-бытии, того
и говорящим назвать нельзя.
Не-бытиё само по себе ни произнести правильно невозможно,
ни выразить его, ни мыслить и оно непостижимо, как Бог,
не объяснимо, невыразимо и лишено смысла.
С другой стороны, тот, кто пожелал бы правильно выразиться,
не должен ли определять не-бытиё ни как единое, ни как
Многое и вообще не должен его как-то именовать.
Ведь через наименование мы бы обозначили его как вид единого.
Так что, как говорил Парменид, не-бытиё в каком-либо
отношении существует и, напротив, бытие каким-то образом
не существует.
Каждый из нас думает, что существующее –
тройственно, двойственно, и едино.
Как «расходящееся всегда сходится»,
т.е. всё бывает поочерёдно то единым, то множественным.
Хотя, утверждая, что тёплоё и холодное двойственное,
мы говорим о них двух или о них в отдельности.
Допускаем ли мы нечто третье кроме двух,
считая всё тройственным, а вовсе не двойственным?
Допускаем ли мы нечто третье кроме двух, считая всё
тройственным, а вовсе не двойственным?
Ведь если вы назовёте одно из двух бытиём,
то не сможете сказать, что оба они существуют,
так как в том или другом было единое начало,
а не двойственное. Тогда всё двойственное едино.
Допускать два наименования, когда считают,
что не существует ничего, кроме единого,
конечно, смешно.
Ведь, кто допускает имя, отличное от вещи,
тот говорит о двойственном.
Ведь если ты воспринимаешь имя вещи за то же,
что есть она сама, то ты либо произносишь
имя «ничто», либо называешь имя,
как оно есть, тогда будет только имя имени,
а не чего-либо другого.
И назовёшь единое лишь по имени, а не чего-либо
иного. Ничто, однако, не препятствует,
чтобы разделённое на части имело в каждой части
свойство единого, и, будучи всем и целым,
оно, таким образом, было единым.
Если бытиё есть целое не потому, что получило
это свойство единого, но само по себе, то
оказывается, что бытию недостаёт
самого себя. Тогда, бытиё, лишаясь самого себя,
будет уже не-бытиём.
Так, и всё, снова становится больше единого,
если бытиё и целое получило каждое
свою собственною природу.
Если же целое вообще не существует,
то это же самое произойдёт и с бытиём.
Так как возникшее всегда целое,
и значит оно существует.
01-10-2008