Был вечер августовский тих,
День уходил полями в вечность,
И месяца несмелый штрих
Уже сиял на небе млечном,
Спускались ветры к тополям
И в теплых листьях засыпали…
Дороги пыльная змея
Тянула хвост из дальней дали.
В той серо-розовой пыли,
Приглаженной лучом закатным,
Два странных путника брели,-
Как летом снег невероятны:
Никто здесь раньше не видал
В краях простых, пшенично-русых,
Лиц черносливовый овал
И гладкий шелк цветных бурнусов.
Почти до сонного села
Они дошли усталым шагом,
Когда ночная тьма легла
На грудь земли тяжелым флагом.
Что ж, засыпающий бугор
Дал им приют под круглым боком,
Не торопясь, расцвел костер
В некошеной траве высокой.
Варилась на огне еда…
Как будто бы верша служенье,
На небе яркая звезда
Костру служила отраженьем
Мешались звездные лучи
С волшебным ароматом снеди,
А путники вели в ночи
Неторопливые беседы.
О, как под стать была та речь
Их иноземному обличью, -
Не ручейком стремилась течь,
А возносилась трелью птичьей,
Дышала знойностью ветров,
Звучала боем барабанов,
И небыль непонятных слов
Вставала сказкой - не обманом.
Невиданные никогда
Средь белых рощ и бедных пашен
Всплывали в небо города
Со страстной остротою башен,
Широких листьев веера,
Жестокий блеск песчаной глади,
И зверь – огромный как гора,
С хвостом и спереди и сзади.
Смущали душу миражи
Чужой неведомой красою…
Но над волнами темной ржи
Уже туман вставал с росою.
Когда же солнца рыжий шар
Вновь осветил пути-дорожки
От путников, костра и чар
Остались только головешки.
Исчез их след из наших мест
Как будто вовсе не бывало, -
На миг коснулся Южный Крест
Медведицы – Большой иль Малой,
Но под ноябрь ушли на юг
Искать иной, нерусской доли
Веселый Ваня, наш пастух,
И мельников племянник Коля.