Рожденные синими воротничками и синими чулочками,
парни закалились интернациональными горячими точками,
чтоб их дети могли закинувшись экстази, потрясти дредами,
или, под новый «зиг хайль», гордо называться скинхедами.
Помню, Пушкин писал, не менять третьего царя на четвертого,
но он не знал как умеют пытать на допросах в Лефортово.
Ведь у нас редко любили живого царя, надеялись на царевича,
чьи щенята полягут теперь от сабель и от пуль Уборевича?
Надави еще и тамбовский волк не признает в тебе товарища,
Тухачевский отдаст приказ на расстрелы, и на пожарища.
Русский бунт кровав и слеп, а травля намного страшнее охоты,
в нашей стране почти не отличны чудовища от дона Кихота.
Судьба то ли зряча, то ли слепа, как у Сильвера Пью -
уже предначертаны рифы командармскому кораблю.
Старый пират, решением сходки, выдаст черную метку,
у секретарей закрытых судов никогда не заклинит каретку.
Враг народа, как лейбла расплаты, коснется детей и отцов.
Слишком много что-то, тятя, в наших сетях мертвецов.
И как говаривал кто-то – не рой, малыш, ям для другого -
хотелось бы услышать из уст, арестованного после, Ежова.
И было б, наверное, все в полном порядке, если б было в порядке,
если б страх не заставил играть с дурой-совестью в прятки,
если бы можно, как в сказке, все с начала, с новой страницы…
только суть, как мне кажется, в том, что все опять повторится.