Послушай, мой мальчик,
не надо ни кофе, ни водки,
дождинки, как нотки,
читаются прямо с листа...
Ты слышишь? –
своей грациозно-кошачьей походкой
крадётся маняще-навязчивый зверь –
Пустота.
Она отъедает людские
и чувства, и мысли
в пятнадцать, и в тридцать,
и, может быть, даже в полста
и манит с балкона
в такие паренья и выси,
откуда ещё не вернулся
никто никогда.
Химера, – ты скажешь?
Сирена, мой милый, Сирена...
И как нам друг друга
от этого пенья спасти?
От этого тлена,
от этого сладкого плена,
куда вдохновенно-мгновенно
уводит мотив.
Обнимемся крепче
и руки положим на плечи?
Рецепт этот вечен,
но кое-кому не помог –
кто, как у ромашки,
испрашивал – лечит? калечит? –
её, этой сумрачной кошки,
ленивый зевок.
Нет, поздно, мой мальчик,
сбежать, испариться, исчезнуть
в проулках весны
или в лепете летнего дня.
Я слишком давно
улыбаюсь в зелёную бездну,
и бездна теперь,
улыбаясь, глядит на меня.